На вопрос отвечает Михаил Крутихин, партнёр консалтинговой компании RusEnergy

У каждого свои цифры

Российские чиновники регулярно рассказывают, что российская нефтянка может комфортно существовать и в условиях очень низких цен на нефть, указывая на низкую себестоимость её добычи. Но вот что странно: каждый раз они называют разные цифры.

Вот, скажем, замминистра энергетики Антон Инюцын заявил в начале октября 2017 года, что себестоимость нефтедобычи в России составляет $3−8 за баррель. В марте 2016 года его коллега Кирилл Молодцов оценил этот показатель и вовсе в среднем в $2. Их начальник Александр Новак привел в октябре нынешнего года другую цифру — $10−15 за баррель.

Глава «Роснефти» Игорь Сечин тоже непостоянен в оценках. В сентябре 2015 года у него показатель себестоимости добываемого компанией барреля был $4 доллара, а в феврале 2016 года — лишь $2,70.

Причин такого разнобоя в оценках может быть несколько. Либо чиновники и госменеджеры некомпетентны и не понимают, что такое себестоимость; либо они не имеют достоверной информации; либо попросту врут из пропагандистских соображений, адресуя свои слова неискушенной публике.

Когда руководители Минэнерго или, например, компании «Роснефть» с гордостью оповещают мир о низкой себестоимости добычи российской нефти, это не может не вызывать недоумения у экономистов, так или иначе имеющих дело с отечественными и зарубежными нефтегазовыми проектами. Какая «себестоимость» имеется в виду? Все затраты на открытие и разведку месторождения, капитальное обустройство промыслов, бурение и завершение скважин, прокладку межпромысловых трубопроводов и создание прочей инфраструктуры на месторождении, транспортные издержки, стоимость перевалки в порту и морского фрахта? Входят ли сюда налоги и пошлины, затраты на маркетинг и содержание административного аппарата компании? Откаты чиновникам, в конце концов?

Еще вопрос: как считать? Можно воспользоваться методом netback, то есть взять продажную цену нефти и вычитать из неё затраты, пока не доберешься до устья скважины, откуда выходит поток нефти и посмотришь, остались ли деньги на поддержание работы и получение прибыли. А можно плюсовать все издержки по системе cost+. Цели методов разные, и результат часто не совпадает.

Никто из радостно объявляющих о дешевизне нефти в России деятелей не расскажет вам о том, что они включают в понятие себестоимости, которой они оперируют. А без таких разъяснений названные цифры повисают в воздухе, не давая никакого представления о реальной экономической сущности добычи и реализации главного российского достояния — нефти, которая отвечает нынче примерно за 40% доходов федерального бюджета.

Более того, затраты на добычу существенно отличаются от месторождения к месторождению. Они зависят от геологических условий залегания запасов, расстояния месторождения до транспортной и логистической инфраструктуры, степени амортизации ранее сделанных капиталовложений и многих других факторов. Поэтому средняя себестоимость российской нефти — это буквально «средняя температура по больнице», показатель умозрительный и часто всего лишь пропагандистский.

Реальная себестоимость

Что же имеют в виду все эти люди? У Сечина в «Роснефти» показатель $2,7 за баррель — это, по свидетельству источников в компании и ранних заявлений её руководства, средние операционные издержки на добычу на одном из самых лучших проектов — Ванкорском месторождении, где не так давно пробуренные скважины ещё дают много нефти. Этот показатель у профессиональных нефтяников называется lifting costs, то есть затраты на извлечение нефти на промысле без учета ранее сделанных капитальных вложений, налогов, стоимости транспортировки и прочих расходных статей.

По компании этот показатель, естественно, выше — у неё хватает старых месторождений, таких как огромное Самотлорское, где эти затраты заметно больше (не зря правительство разрешило недавно «Роснефти» сэкономить 350 млрд рублей на налогах как раз под предлогом того, что за счёт этих денег компания сможет увеличить объём добычи на Самотлоре). Да и в среднем по нефтяной отрасли этот показатель куда выше, чем названные Сечиным $2,7 за баррель — старые месторождения, где скважины дают мало нефти, есть далеко не только у «Роснефти». Поэтому и цитировать минимальную стоимость подъема нефти из скважины на Ванкоре как «среднюю себестоимость» — значит сознательно вводить слушателей и читателей в заблуждение.

Обратимся к расчетам, которые оперативно делает по всему миру норвежская компания Rystad Energy. Её оценки не раз оказывались достовернее, а прогнозы — реалистичнее, чем у министерств и ведомств в каждой из рассматриваемых стран. Себестоимость добычи барреля нефти в России, по данным этой компании, составляет сейчас $18,3, из которых $8,9 приходится на капиталовложения (это разведка, бурение скважин, обустройство месторождений и прочие затраты того же рода) и $8,4 операционных затрат (куда входит и транспортировка до входа в систему магистральных нефтепроводов «Транснефти»). А вот транспортировка нефти через трубу «Транснефти» до российских НПЗ, иностранных трубопроводных систем или российских портов, откуда она грузится на танкеры, считается отдельно.

Эти $18,3 за баррель — не самый маленький показатель в мире, как утверждает руководитель «Роснефти». Дешевле добыча обходится в таких странах, как Иран, ОАЭ, Ирак, Саудовская Аравия. А у Кувейта себестоимость вообще не поднимается выше $8,5 за баррель, включая операционные издержки в сумме $4,8. Да и до морского терминала у арабской нефти путь недолгий по сравнению с тысячами километров для сибирской продукции.

Точка безубыточности

На норвежскую оценку добытого в России барреля уже можно положиться как на относительно реалистичную. А дальше, если уж мы хотим сравнивать конкурентоспособность российской нефтяной отрасли в условиях нынешних цен на нефть, надо к $18,3 за баррель прибавить стоимость транспортировки (более $4 в западном направлении и $5 долларов на китайскую границу). Налог на добычу полезных ископаемых и таможенная экспортная пошлина добавят еще около $12, а услуги трейдера — еще $1 за баррель. Административные издержки обходятся в России не меньше полутора долларов за баррель. Поддержание хороших отношений с госструктурами оценить трудно, да и о прибыли, как и о налоге на корпоративную прибыль, забывать компании не должны.

Есть ещё один немаловажный момент. Баррель баррелю рознь: нефть с разных месторождений отличается друг от друга по многим характеристикам, и вообще-то нефть с сибирских месторождений — лучше по качеству и поэтому более дорогая, чем нефть, которую добывают в Поволжье. Но какую бы хорошую, легкую и малосернистую нефть вы ни отправляли в западном направлении, по дороге «Транснефть» смешает её в своей трубе с тяжелыми и парафинистыми сортами из Поволжья и отправит на экспорт как «уральскую смесь» (или, как её ещё часто называют, смесь URALS), никак не компенсируя отправителю потерю качества и цены.

Так что — хотите, не хотите — баррель российской нефти надо продавать сейчас не меньше чем по $40 плюс та прибыль, которую хотели бы получить нефтяные компании. Нужно учесть, что не все работающие в России промыслы укладываются по издержкам в указанную среднюю по отрасли себестоимость. Во многих местах — особенно на новых проектах с трудноизвлекаемыми запасами — до выхода на прибыльность должно пройти от 7 до 15 лет, и затраты могут быть слишком высокими, чтобы оправдать добычу при нынешних ценах. «Средняя» себестоимость — штука коварная и ненадежная.