Прав ли Чубайс, что экономика стагнирует из-за силовиков?

Действия правоохранителей мешают развитию экономики, но бизнес уходит в тень и становится уязвим из-за политики Кремля и правительства

В конце прошлой недели либеральное «наше всё» [глава Роснано] Анатолий Чубайс обвинил в проблемах отечественной экономики «правоохранительные» органы, сравнив при этом российское народное хозяйство с машиной, в которой министерство финансов и Банк России давят на газ, а силовики — на тормоз. При лучшей, по мнению Чубайса, за последние годы бюджетной и монетарной политике, роль силовых структур в принятии хозяйственных решений блокирует любое развитие, и экономика стоит на месте.

Прав ли Анатолий Борисович? Да, но, на мой взгляд, лишь отчасти.

Следствие и причина

С одной стороны, мне кажется, что противопоставление силового и экономического блоков правительства эффективно, но не слишком обоснованно. Во многих случаях «правоохранители» крушат бизнес в своих собственных интересах или по заказу политического руководства. Уголовные дела стали одним из главных инструментов передела рынка и недобросовестной конкуренции. Обвинения в экономических преступлениях сплошь и рядом используются для дискредитации и выдавливания из страны оппонентов нынешней власти. Всё это приводит к бегству инвесторов и ухудшению инвестиционного климата.

Однако не стоит забывать, что важнейшим основанием для действий силовиков становятся законы, инициируемые экономическим блоком правительства. Постоянное повышение налогов и страховых сборов загоняет предпринимателей в тень, в которой и промышляют ФСБ, полиция и прокуратура.

Бесконечные налоговые льготы нефтянке, снижающие нефтегазовые доходы бюджета, превращают в «новую нефть» конкурентные бизнесы. А отсюда — рост спроса на теневые финансовые операции и т. д.

Наконец, силовики подчиняются главному силовику — президенту; и если они разбушевались, то только Чубайс может наивно полагать, что в Кремле на это не получено санкций.

Экономика для элиты

С другой стороны, сам диагноз очень неполон; он напоминает рекомендацию сосредоточиться на лечении облысения у проходящего химиотерапию онкологического больного. Основная проблема российской экономики состоит в том, что она работает не на общество, а на узкий элитный круг. Главная её задача состоит в обеспечении средств, достаточных для прямого (как в случае «олигархов») и косвенного (через бюджетные потоки, организованные в интересах чиновничества) обогащения правящей верхушки и её непроизводительного потребления.

Это становится возможным ввиду того, что значительная часть денежных потоков (около 75% экспорта, до 40% доходов населения и более трети поступлений в бюджеты всех уровней и в социальные фонды) обеспечиваются за счёт природной ренты — и потому развитие конкурентных бизнесов в промышленности и сфере услуг представляется делом занимательным, но не таким уж необходимым. Это, в свою очередь, порождает ограниченность совокупного спроса, тормозящую развитие экономики. Даже если нажим силовиков спадёт, денег в экономике не прибавится, а их инвестирование не станет более рациональным.

Условия ускорения

Российская экономика не может ускориться без соблюдения как минимум двух условий.

Во-первых, это изменение налоговой политики. Можно сколько угодно восхищаться Минфином, но не стоит забывать, что 37,3 трлн рублей, перераспределённых в прошлом году через бюджеты всех уровней — это 35,4% ВВП против 24,9% в Турции и около 20% — в Китае. Не только силовики, но и весь государственный аппарат не оказывают обществу услуг, которые стоили бы так дорого. Не может правительство, волюнтаристски повышающее пенсионный возраст и сокращающее вдвое за 20 лет число больниц и поликлиник, собирать 30% от зарплаты на социальные платежи (во Франции сегодня этот показатель составляет 33,4% при несоизмеримо лучшем качестве соцобеспечения). Налоги в России должны быть как минимум на треть (а лучше — вдвое) ниже, чем сегодня: только в этом случае стоит мечтать о настоящем ускорении.

Во-вторых, вся практика ускоренного развития за последние десятилетия указывает на то, что такое невозможно в закрытой экономике. Если исключить сырьевые товары из нашего экспорта, то внешнеторговый оборот России в прошлом году составил 21% от ВВП против 82,4% в Южной Корее или 71,1% в Германии.

Инвестиции из-за рубежа минимальны. Многие сектора в экономике практически ограждены от конкуренции. Обмен информацией и приток человеческого капитала затруднены. Риторика импортозамещения и опора на собственные силы всё более активизируется.

Политика явно доминирует над экономикой, и это решение Кремля, а не Лубянки. И вряд ли можно считать случайным, что в России периоды роста совпадали с периодами открытости и сотрудничества с Западом (2000−2007, 2010−2011), а периоды кризисов и рецессий — с моментами конфронтации (2008, с 2014). И даже если силовые структуры завтра утром станут честнее, чем в Европе, без изменения политического курса перемен не стоит ждать.

Я даже не буду сейчас вспоминать, какой урон российской экономике нанесли непродуманные реформы 1990-х и непрозрачная приватизация, но повторю ещё раз: сводить все нынешние проблемы к засилью силовиков и к противопоставлению их «либералам» означает полностью забывать как о том, что российская элита едина в своём стремлении грабить страну, так и о том, каковы объективные предпосылки догоняющих модернизаций.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции