Почему в армию возвращаются «бумажные дивизии»

Минобороны рапортует о создании десятков новых соединений и получении новых вооружений. Но о серьёзных проблемах Сергей Шойгу умалчивает

Если кто-то еще не был уверен, вступила ли Россия в новую холодную войну, то последние сомнения должны исчезнуть после прошедшей 18 декабря коллегии министерства обороны с участием Верховного главнокомандующего Владимира Путина. Описание военных приготовлений Соединенных Штатов, очевидно, главного военного противника, заняло значительное место в докладе министра обороны Сергея Шойгу. При этом точно по рецепту авторов издававшейся в СССР брошюры «Откуда исходит угроза миру» глава военного ведомства аккуратно перемешал как реальные факты военного строительства США, так и предполагаемые Москвой намерения США. К первым, например, относится наращивание возможностей американских войск к переброске в Европу, а ко вторым — попытка достичь превосходства в космосе и согласие на польское предложение о развертывании бронетанковой дивизии. Вывод очевиден: наша страна обречена противостоять противнику, чей военный бюджет почти в двадцать раз превосходит российский.

Дивизии без солдат

При таком подходе вся коллегия должна была превратиться в смотр боеспособности армии. И главный вопрос здесь, насколько адекватные меры предлагают военные руководству страны.

На первый взгляд, все замечательно. Готовясь противостоять превосходящим силам противника, военное ведомство сформировало 10 соединений, то есть бригад и дивизий, в 2018-м и намерено сформировать еще 11 в 2019-м. Если суммировать предыдущие доклады, с начала «украинского кризиса» их сформировано чуть ли не четыре десятка. Численность личного состава вооруженных сил при этом не только не растет, а уменьшается.

Министр обороны не случайно обошел в своем выступлении вопрос о численности контрактников в настоящее время. С конца 2015 года она не увеличивается. А цифры на этот счет берутся с потолка. Владимир Путин отметил в своем выступлении на коллегии, что в этом году на контрактную службу принято 60 тысяч человек, а Николай Панков, заместитель министра обороны, двумя днями раньше рапортовал о 50 тысячах поступивших в армию «контрактников».

При этом призыв неуклонно сокращается вследствие демографической ситуации. Сейчас в армии 260 тысяч срочников, на 14 тысяч меньше, чем в 2017-м.

Из кого же в таком случае формируют все эти новые дивизии? Ответ очевиден — из офицеров. В Вооруженных силах вдруг возник невиданный дефицит командиров, которых при Сердюкове был переизбыток — лейтенантов приходилось назначать на сержантские должности. Военные училища спешно перевели на четырехлетний срок обучения. В этом году лейтенантов выпускают дважды — в марте и сейчас. В докладе это назвали восстановлением системы военного образования. Очевидно, что значительная часть из 12 тысяч офицеров, закончивших училища в этом году, отправятся в части и соединения сокращенного состава, туда, где на 500 офицеров приходится сотня солдат, дежурящих при складах.

Такие полки и дивизии составляли 80 процентов российской армии до сердюковских реформ, и они были абсолютно небоеспособны. В чем властям пришлось убедиться в ходе чеченских войн и вооруженного конфликта с Грузией. Смысл реформ, сделавших Вооруженные силы боеспособными, и состоял в решительной ликвидации кадрированных соединений. И вот теперь «бумажные дивизии», очевидно, возвращаются. А с ними и низкая боеготовность.

Тайный провал «оборонки»

Любопытные выводы следуют и из рапорта Шойгу о перевооружении армии. Министр уверенно докладывает о выполнении и даже перевыполнении оборонного заказа. Насыщенность Вооруженных сил современной техникой, утверждает он, соответствует запланированным процентам. Однако стоит открыть выступление главы военного ведомства год назад, на такой же коллегии, и картина резко меняется. В 2018 году войска должны были получить 203 самолета и вертолета, получили же лишь 126. Дальняя авиация получила не шесть, как планировалось, а пять стратегических бомбардировщиков. В ВМФ должны были поступить 35 кораблей и судов обеспечения, поступили лишь 25. Планировалось принять на вооружение стратегический подводный ракетоносец «Князь Владимир», теперь его сдача перенесена на 2019 год. Получается, что оборонный заказ по важнейшим статьям выполнен в лучшем случае процентов на 70.

Единственный способ добиться 100-процентного выполнения в такой ситуации — использовать метод Дмитрия Рогозина, который, говорят, в прошлые годы просто творил чудеса с помощью обыкновенной ручки, внося до 700 корректив в первоначальные планы перевооружения армии.

Если дела обстоят именно таким образом, то понятно, почему глава государства дважды в год устраивает многодневные совещания с руководством Вооруженных сил и военной промышленности. Оказавшись не в состоянии наладить нормальную ритмичную работу по военному производству, руководство страны свело ее к ручному управлению, а попросту говоря, к регулярным накачкам.

Чудо-оружие

Но поможет ли это, если враг уже на пороге, в чем военные, видимо, убедили Кремль. Самое время уповать на чудо-оружие. И неслучайно президент все время возвращался к не имеющим аналогов в мире планирующим боеголовкам «Авангард» и гиперзвуковым ракетам «Кинжал». Однако, при всех его замечательных качествах, сфера применения этого оружия ограничена. Утверждается, что «Авангарды» как нож сквозь масло пройдут через американскую ПРО. Наверное, это так. Только точно так же эту оборону, согласно мнению специалистов, преодолеют и наши «старые» боеголовки. Перехватчики американской ПРО и по количеству, и по тактико-техническим данным предназначены для перехвата единичных ракет средней дальности. Что до «Авангардов», то их разрабатывали в 1980-е для преодоления так и не реализованной рейгановской Стратегической оборонной инициативы (СОИ), у которой была совсем другая концепция перехвата, чем у нынешней ПРО. Кстати, некоторые исследователи полагают, что Вашингтон намеренно завышал тогда свои достижения в этой сфере, рассчитывая на то, чтобы измотать СССР в бессмысленной гонке. И, замечу, немало преуспел в этом.

Сегодня же Владимир Путин заявляет, что в такой гонке участвовать не намерен. И тут же говорит с гордостью о гиперзвуковом оружии: «Вот такого пока ни у кого нет». Но попытка заполучить оружие, какого «ни у кого нет», это и есть свидетельство участия в гонке вооружений.

Лидер государства не обязан знать все, но кто-то докладывает ему очевидную чушь. Например, что американцы хотят выйти из ДРСМД, напуганные новейшими российскими крылатыми ракетами морского и воздушного базирования. Но американские претензии касаются вовсе не этих ракет, а наземной ракеты 9М729 «Новатор».

Таким же образом кто-то вооружил Верховного главнокомандующего «аргументом», что для России нет разницы, где размещать свои крылатые ракеты, хоть на земле, хоть на подлодке. Разница как раз есть. Создание боевых кораблей и стратегических бомбардировщиков — дело дорогое и хлопотное. Как видим из доклада Шойгу, выполнить программу их производства не получается. Разместить же ракеты на наземных установках гораздо дешевле. Так что Путин не столько опровергает подозрения американцев, сколько подтверждает их.

Прошедшая коллегия Минобороны должна была, очевидно, внушить россиянам уверенность, что их безопасность — под надежной охраной. Боюсь, для внимательного читателя эффект получился обратным.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции