Почему Путин все чаще напоминает о ядерной мощи России
Описанная президентом модель применения стратегического оружия считается наиболее рискованной. Но слова Путина отражают актуальную тактику Кремля
Несомненно, самыми впечатляющими на очередной встрече президента с экспертами клуба «Валдай» были рассуждения Владимира Путина о способности России нанести так называемый «ответно-встречный удар» (launch on warning по американской терминологии): «Мы готовы и будем применять ядерное оружие только тогда, когда удостоверимся в том, что кто-то, потенциальный агрессор, наносит удар по России, по нашей территории».
«А они просто сдохнут»
Президент отметил, что в стране создана и постоянно совершенствуется СПРН, система раннего предупреждения о ракетном нападении. «То есть эта система фиксирует в глобальном масштабе, какие старты стратегических ракет из Мирового океана, с какой-то территории произведены, — разъяснял собравшимся иностранцам верховный главнокомандующий. — И когда мы убеждаемся (а это все происходит в течение нескольких секунд), что атака идет на территорию России, только после этого мы наносим ответный удар. Это ответно-встречный. Почему встречный? Потому что летят к нам, а навстречу полетит в сторону агрессора. Конечно, это всемирная катастрофа, но я повторяю, мы не можем быть инициаторами этой катастрофы, потому что у нас нет превентивного удара. Да, в этой ситуации мы как бы ждем, что в отношении нас кто-то применит ядерное оружие, сами ничего не делаем».
Очевидно, не удовлетворившись произведенным эффектом, Путин ударно завершил пассаж: «Агрессор все равно должен знать, что возмездие неизбежно, что он будет уничтожен. А мы — жертвы агрессии, и мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут, потому что даже раскаяться не успеют».
Рискованная модель
Строго говоря, главковерх не сообщил ничего принципиально нового. Действительно, в российской Военной доктрине нет упоминаний о превентивном ударе. Хотя справедливости ради стоит напомнить, что секретарь Совета безопасности Николай Патрушев в интервью «Известиям» в 2009 году утверждал, что в готовившуюся тогда новую доктрину будет внесено положение и о превентивном ударе, и о возможности использования ядерного оружия даже в локальных конфликтах. Тогда, благодаря усилиям экспертного сообщества, эти откровенно провокационные положения в доктринальный документ не попали.
Что же касается ответно-встречного удара, схему которого вполне точно изложил президент, то он, к сожалению, забыл упомянуть (или военные советники забыли проинформировать его на сей счет), что подобная модель применения ядерного оружия давно считается наиболее рискованной и дестабилизирующей.
Дело в том, что система предупреждения о ракетном нападении способна ошибаться и неоднократно ошибалась в прошлом. Так, согласно данным американского Центра оборонной информации (the Center for Defense Information), с 1977 по 1984 годы американские системы предупреждения о ракетном нападении генерировали 20 784 ложных сигнала об атаке на Соединенные Штаты. В 1983-ом году советская система СПРН выдала сигнал о массированной ракетной атаке против СССР. Человечество уцелело только потому, что подполковник Станислав Петров, дежуривший в тот день, на свой страх и риск решил, вопреки установленным инструкциям, не докладывать высшему руководству о сигнале, справедливо посчитав его ложным. В январе 1995 года Борис Ельцин активировал свой «ядерный чемоданчик», получив сигнал о ракетном нападении из-за запущенной из Норвегии метеорологической ракеты.
Как российские, так и американские эксперты неоднократно призывали Москву и Вашингтон начать переговоры о взаимном отказе от концепции ответно-встречного удара. Этому была посвящена опубликованная три года назад в «Нью-Йорк таймс» статья американского генерала Джеймса Картрайта и его российского коллеги генерала Владимира Дворкина. Её авторы подчеркивают, что решение о пуске ракет высший руководитель страны вынужден принимать в кратчайший промежуток времени — за 15−30 минут. В такой ситуации огромную роль будет играть характер и умонастроения человека, который обречен решить судьбу планеты. И здесь залихватский фатализм, сквозящий в рассуждениях Путина о том, кто окажется в раю, а кто обречен гореть в аду, выглядит, мягко говоря, не слишком адекватным предмету обсуждения.
Любимая тема
Тема обладания ядерным оружием и, главное, намеки на способность его применить, постоянно присутствуют в выступлениях российского президента. Чего стоит фраза «А зачем нам такой мир, если в нем не будет России?» в ответ на вопрос о готовности использовать ядерное оружие. Уместно вспомнить, что успехам в создании ракетно-ядерных вооружений была посвящена добрая половина последнего путинского послания Федеральному собранию.
О том, что Москва обогнала «партнеров» в создании гиперзвукового оружия президент не забыл упомянуть и выступая в Валдайском клубе. Ранее в телефильме «Крым. Путь на Родину» о военной операции по присоединению полуострова Путин заявил, что Россия в тот момент могла привести к боевой готовности и ядерные силы: «Мы готовы были это сделать. Я же разговаривал с коллегами и говорил им, что это (Крым) наша историческая территория, там проживают русские люди, они оказались в опасности, мы не можем их бросить». Позже, уже в другом фильме «Миропорядок», Путин говорил о пусках крылатых ракет «Калибр» и подчеркнул — это доказательство того, что у России есть мощное оружие и «есть воля его применить, если это соответствует национальным интересам нашего государства и российского народа».
Такая зацикленность не случайна. Фактом является вступление России в новую военную конфронтацию с Западом. При этом страна не обладает ресурсами СССР: у нее слабые и ненадежные союзники, не слишком эффективная промышленность, вряд ли способная к массовому производству вооружений, а также стареющее население, из которого уже не сформировать пятимиллионную армию. Чем, спрашивается, сдерживать врагов? Остается ядерный козырь.
Но с ним есть одна проблема. Недостаточно обладать тысячами ядерных боеголовок. Ядерное оружие превращается в эффективный элемент внешней политики только в случае, если дополняется безрассудством его владельца. Советский ядерный потенциал был важным инструментом в международных делах, потому что в Вашингтоне допускали: «кремлевские старцы» безумны и непредсказуемы. Что до Путина, то он сначала создал себе репутацию вполне рационального человека, а потом стал с этой репутацией яростно бороться, всячески намекая, что готов в случае необходимости «нажать на кнопку». Не исключаю, что рассуждения про ад и рай в контексте ответно-встречного удара и являются реализацией такой стратегии.
На тонком льду
Однако это опасно, даже если речь идет о стратегическом блефе. К катастрофическому развитию событий в условиях какого-нибудь очередного кризиса может привести даже не намерение предпринять военную агрессию, а стремление оказать давление военными средствами — попросту говоря, напугать оппонента. Вспомним хоть об угрозе начальника Генерального штаба Валерия Герасимова нанести удар по американским носителям «Томагавков» — то есть кораблям и самолетам — если они будут угрожать российским военнослужащим в Сирии.
Именно так началась Первая мировая война. Желая добиться политических целей, противостоявшие друг другу страны объявили всеобщую мобилизацию. И тут же включились процессы эскалации, военные расчеты подменили собой политическую волю — все боялись опоздать, позволить потенциальному противнику быстрее развернуть войска.
Будучи гораздо слабее Запада в новом противостоянии, Россия в случае конфликта станет действовать максимально быстро и постоянно поднимать ставки. То есть балансировать на грани ядерной войны.
Представим, что в ходе очередного политического конфликта с Западом Москва, желая продемонстрировать серьезность намерений, может объявить о введении все той же повышенной готовности ядерных сил. Вашингтон при Трампе ответит тем же. Не дай Бог, в этот момент снова ошибется СПРН одной из стран. Тогда останется надеяться лишь на то, что Трампу и Путину достанет хладнокровия подполковника Петрова…