«Роскомсвобода»: цифровая слежка продолжится после пандемии. По ограничениям прав Россия опередила Казахстан
Россия лидирует среди стран СНГ по масштабу запретов для граждан: во время пандемии она ввела семь из восьми возможных видов ограничений.
Во время пандемии Россия оказалась в числе стран, которые наиболее жёстко ограничивали цифровые права граждан на постсоветском пространстве, следует из оказавшегося в распоряжении «Открытых медиа» доклада, подготовленного командой «Роскомсвободы» и правозащитной организации Human Constanta в рамках проекта #PandemicBigBrother. Есть основания полагать, что некоторые временные ограничения прав и свобод во время пандемии могут стать постоянными, предупреждают авторы документа. В их числе законы, призванные бороться с ложной информацией и расширяющие возможности использования персональных данных без согласия владельца.
В ходе мониторинга 12 стран СНГ и Восточного партнёрства разделились на четыре условные группы. В первую (Грузия, Молдова) вошли страны, придерживающиеся демократического подхода при введении карантинных ограничений. Там ограничения на передвижение, запрет на массовые мероприятия, обязательный карантин были предусмотрены в рамках режима ЧС, который был введён в обеих странах.
В Грузии было запущено приложение для отслеживания контактов с заболевшими, но установка этого приложения носила добровольный характер, а регистрация в нём не требовала предоставления персональных данных. В Молдове предприняли попытку введения цензуры: было выпущено положение, разрешающее СМИ публиковать только официальную информацию о пандемии, полученную от государственных органов. Однако после жесткой критики общественности это положение было отменено, отмечают авторы доклада.
Во вторую группу (Украина, Армения, Азербайджан) вошли страны, использующие пандемию для частичного ограничения свободы слова и введения мер по цифровому наблюдению за гражданами. Например, в Армении и Украине был введён режим ЧС, разрешающий ограничивать права граждан на передвижение. Власти Азербайджана ввели специальный карантинный режим, разрешающий жителям крупных городов выходить из дома лишь по уважительным причинам не более чем на 2 часа. Ограничения на передвижения сопровождались обязательной системой СМС-пропусков, где необходимо было указывать персональные данные и цель выхода на улицу.
Опережаем восточных партнёров
Третья группа (Россия, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан) — это государства, которые ввели наиболее жёсткие меры по цифровой слежке и ограничению свободы слова.
Россия лидирует в этом составе: здесь оказались задействованы семь из восьми возможных видов ограничения прав: административное и уголовное преследование за нарушение правил поведения и распространение в сети ложной информации о вирусе, ограничение доступа к официальной информации, ограничение свободы слова онлайн, слежка через государственные сервисы, мобильные телефоны и системы видеонаблюдения, а также использование дронов. Ближе всего к России по этому показателю (шесть из восьми) оказался Казахстан.
Авторы доклада отмечают, что только в Казахстане и Кыргызстане были введены режимы ЧС, в остальных странах этой группы ограничения граждан на передвижения в рамках режима «обязательной самоизоляции» фактически были незаконными. Также в странах этой группы ввели дополнительное наказание и штрафы как за нарушение режима самоизоляции и появление на улицах и в общественных местах без масок, так и за публикации в СМИ и социальных сетях «ложной» информации о коронавирусе.
В России, Казахстане и Кыргызстане были запущены приложения для слежки за гражданами, находящимися на обязательном карантине. В Казахстане, помимо этого, приложение отслеживало возможные контакты граждан с заражёнными, а в России ещё одно приложение применялось для выдачи электронных пропусков на передвижение.
Россия и Казахстан для цифровой слежки во время пандемии также применяли камеры видеонаблюдения, в том числе с функцией распознавания лиц для выявления нарушителей режима самоизоляции. В Москве законодатель даже ввёл особый порядок привлечения к административной ответственности в случае, если нарушение режима самоизоляции установлено при помощи камер видеонаблюдения с использованием биометрических данных, отмечается в докладе. То есть впервые в российском законодательстве появляется норма, которая придаёт таким доказательствам, как изображение гражданина, полученное с применением технологии распознавания лиц, юридическую силу, фактически заменяет «презумпцию невиновности» человека «презумпцией безошибочности» компьютера.
Также в странах третьей группы выявлено намеренное занижение данных официальной статистики по коронавирусу. Россия, Узбекистан, Казахстан и Кыргызстан используют отличную от других стран систему подсчёта летальных случаев от COVID-19 — смертельными случаями считаются лишь те, когда коронавирус сыграл существенную роль в смерти пациента.
Наконец, четвертая группа (Беларусь, Туркменистан) — это так называемые страны страны — COVID-диссиденты, где до последнего придерживались тактики «нет информации о коронавирусе — нет самого вируса» и пресекали любые попытки общественности говорить о существовании пандемии в стране. Хотя в Беларуси всё же были приняты отдельные эпидемиологические меры в отличие от Туркменистана, где был введён запрет на публикацию в СМИ слова «коронавирус».
Задел на будущее
Авторы доклада напоминают, что соблюдение цифровых прав человека — основополагающее условие обеспечения неприкосновенности частной жизни, свободы слова и передвижения, вне зависимости от чрезвычайности сложившейся ситуации. Поэтому использование современных цифровых технологий для слежки за гражданами вызывает серьёзные опасения — есть основания полагать, что некоторые ограничения, введённые на время пандемии, могут стать постоянными. Обзору таких ограничений будет посвящен следующий доклад, который запланирован на осень, сказал «Открытым медиа» юрист «Роскомсвободы» Саркис Дарбинян.
«Законы о фейк-ньюс стали новым оружием против инакомыслия и составляют теперь серьёзную конкуренцию антиэкстремистким и антитеррористическим нормам, — констатирует юрист. — А использование биометрии и следящих мобильных приложений создало невероятные возможности для контроля над перемещениями граждан. Уже понятно, что многие меры, принятые под предлогом борьбы с вирусом, останутся с нами надолго и изменят нашу привычную жизнь».
Юрист Агоры Дамир Гайнутдинов отмечает: на самом деле государство начало создавать различные системы контроля ещё до коронавируса и не прекращало этот процесс. Есть нормативы, по которым камера видеонаблюдения должна быть в любом общественном месте, где могут собраться более 50 человек, напоминает он, а закон о фейк-ньюс появился за год до пандемии, и она лишь подстегнула его применение. Однако пандемия, безусловно, предоставила власти массу возможностей для внедрения новых моделей, которые впоследствии могут быть адаптированы под различные ситуации. Например, несколько сотен дел о фейках — это прекрасный задел, который позволяет адаптировать существующий инструментарий в борьбе с чем угодно: фейками, например, уже объявляют сообщения о нарушениях на выборах. Или цифровые пропуска, которые вроде бы отменили, но легко могут вернуть — например, при угрозе массовых беспорядков. МВД уже предлагает использовать технологии «социального мониторинга» для контроля за мигрантами, а там вспомнят и про осуждённых, находящихся под административным надзором, указывает эксперт. То, что неизбирательная слежка за гражданами несовместима с правами человека — общепризнанный факт, напоминает юрист, но Россия, конечно, и здесь выбирает свой особенный путь.