После президентских выборов в Белоруссии были задержаны более 6 тысяч человек. Как минимум 450 из них были избиты, их пытали и унижали сотрудники правоохранительных органов. Сотни свидетельств насилия задокументированы на фото и видео правозащитниками. Десятки людей получили серьёзные ранения, четверо, по официальным данным, погибли. Следственный комитет не возбудил ни одного уголовного дела в отношении сотрудников МВД и других структур, причастных к преступлениям против мирных граждан. Волонтёрский проект Probono.by, который помогает задержанным, получил с начала протестов более 1,5 тысячи обращений.

Корреспондентка «Открытых медиа» посетила больницы и поговорила с несколькими пострадавшими белорусами.

По будням 30-летний Роман Зайцев работал в Минске в строительной фирме, а субботу и воскресенье проводил дома с семьёй — женой и двумя маленькими детьми — в Могилевской области. В выходные, 8 и 9 августа, он не приехал домой: по работе остался в Минске и не смог проголосовать по месту прописки.

К восьми вечера 9 августа были опубликованы данные государственного экзитпола, согласно которым Александра Лукашенко поддержали почти 80% избирателей. Роман был с таким исходом не согласен и вышел на акцию протеста в центр города. Протестовать он собирался, включив вместе с остальными демонстрантами фонарик на телефоне. В ответ бойцы ОМОНа забросали толпу светошумовыми гранатами, одна попала Роману в грудь.

У молодого человека в груди была огромная дырка, было повреждено лёгкое, он получил множество рваных ран от осколков, черепно-мозговую травму. Две фаланги пальцев оторваны. Мужчина провёл в медикаментозной коме несколько дней. Сейчас он находится в военном госпитале.

Компенсацией за ранения семья не занимается. «Пока не до этого», — коротко говорит Зайцев. Говорит он с трудом, ему предстоит операция из-за разрыва барабанных перепонок, а его супруга Алина сейчас в декрете. Деньги в качестве поддержки им, по словам жены, перечисляют неравнодушные белорусы. Алина также запаслась контактами адвокатов, так как переживает, что после выписки правоохранительные органы могут заинтересоваться Романом как участником несанкционированной акции.

Если Романа правоохранительные органы ещё не навещали, то к Павлу Сибилеву, который тоже лечится в военном госпитале, следователь пришёл почти сразу же, как тот пришёл в себя. Павлу 48 лет, он водитель автобуса, 10 августа выполнял рейс по маршруту. Смена почти закончилась, но доехать до нужной остановки у станции метро «Пушкинская» не получилось: там с вечера начались столкновения, росли баррикады, поэтому уже за несколько километров до этой точки на дороге возникли заторы.

Во время разговора в больнице Павел вспоминает, что вышел из автобуса, чтобы поговорить с коллегой, который тоже встал на маршруте, хотя выстрелы были в более чем в километре от них. Водитель уже собрался вернуться назад в салон, когда сзади его чем-то припечатало. «Я даже не понял, что это было, — рассказывает Сибилев. — Ничего сделать не мог, меня будто парализовало, и горячо только сзади. Спасибо людям, которые меня тогда отнесли и положили в стороне. Если бы не они, я бы, может, с вами и не разговаривал».

В водителя попали светошумовая граната и несколько резиновых пуль. В месте ранения не осталось кожи, поэтому теперь ему пересаживают ткань: «Сейчас я даже лежать на спине могу, хотя долго нельзя, чтобы быстрее все заживало. И пару шагов сделать до инвалидной коляски сам могу, чтобы в туалет самостоятельно съездить. Сын приезжал на днях, на улицу свозил, но пока только минут 40 можно там находиться. Спина болит и место, откуда кожу берут для пересадки. И пальцы левой руки не чувствую до сих пор. Но это уже всё равно не сравнится с тем, что было первые дни. Я же жену не узнавал, матом кричал, не понимал, что где болит».

Сибилев рассказывает, что следователь опрашивал его несколько часов: «Мог меня опросить за 30 минут, а часа два всё длилось. Но мне скрывать нечего. И моя точка зрения такая, что всё оружие против людей тогда — это несправедливо было. У людей ничего не было, мирно всё, спокойно. Хотелось бы, чтобы виновные понесли за это все наказание, но не будет этого, думаю».

Семья Павла живёт в другом городе, и в Минске его навещают волонтёры. Один из них вызвался помочь с юристами при первой необходимости. Правда, сейчас Павла больше волнует не правовая помощь, а то, сможет ли он вернуться на работу: «Если бы сейчас выписали, я бы точно водительскую комиссию не прошёл. А там что будет после реабилитации — кто знает? Я пробовал и фуры водить раньше, но людей мне возить больше нравится».

Родион Терешков ранен не был, но гематомы, полученные в центре изоляции правонарушителей на Окрестина, дают знать о себе до сих пор. Его задержали 9 августа: он отправился гулять в центр города. Там не было даже намёка на возможные столкновения, люди просто собирались и гуляли. Молодой человек хотел уже возвращаться домой, но станцию метро «Немига» закрыли. Он пошёл пешком, когда из внезапно появившихся автозаков выскочил ОМОН и начал «паковать» всех подряд, в том числе Родиона.

В автозаке он смог, держа телефон в кармане, набрать жену. Всё время, пока задержанных возили по городу, она слушала в трубке шум движущейся машины и крики ОМОНа. В автозаке Терешкову и другим задержанным распылили в лицо перцовый газ. В 1.30 ночи он смог снова позвонить жене и сказать, что его везут в изолятор на улице Окрестина. Больше она не слышала и не видела его в течение пяти суток.

То, что происходило с ним всё это время на Окрестина, молодой человек называет современным Освенцимом: «Били всё время: пока мы выходили на улицу, пока досматривали наши вещи. Восемь часов люди лежали на брусчатке на улице. 25 человек спали с включенным светом в камере 3 на 4 метра. Самая страшная ночь случилась 10 августа: от боли кричала вся тюрьма. Я находился в первой камере на первом этаже и своими глазами в щель кормушки двери видел, как женщина из ОМОНа раздевала девушек и била их дубинками. При этом ходила и постоянно смеялась. Я слышал, как много раз разным группам людей отдавали команды раздеться догола. Покормили нас только на третьи сутки заплесневелым хлебом и кислой кашей с чаем. Нас запугивали: если мы ещё раз попадёмся, то в следующий раз вернемся домой „грузом-200“».

После освобождения Терешков поехал снимать побои во Фрунзенское РУВД: «Я сильно нервничал, был на взводе. Но в итоге следователь принял мое заявление, он показался мне адекватным и сочувствующим. По этой причине из РУВД я выходил уже более воодушевленным. На следующий день поехал в службу медицинских судебных экспертиз. Там сфотографировали и зафиксировали на атласе тела мои гематомы. На днях мне пришло письмо, что мое заявление перенаправили в Следственный комитет. Но меня даже в камере держали больше 72 часов без суда или официальных обвинений. Так что сейчас я больше беспокоюсь не о том, что будет признан факт, а о том, чтобы мне не дали еще суток 10 или больше».

19-летнего дизайнера Елисея Федина задержали в Могилёве на третий день после выборов, когда по всей стране начались мирные акции протеста против насилия силовиков — с цветами и плакатами в руках. Елисей хотел, чтобы и его родной город присоединился к протестам и предложил организоваться всем желающим в цепь солидарности 12 августа. Поучаствовать самому не удалось: накануне молодого человека вместе с его знакомыми на стадионе задержал ОМОН.

«Как только мы увидели мужчин в чёрных балаклавах, то пробовали убежать, но нам навстречу выскочило ещё около десяти мужчин в гражданском и в медицинских масках. Один из них сделал мне подсечку под ноги, я упал. Хотел подняться, но тут же получил удар кулаком в глаз. Потом были ещё удары, в том числе ногами», — рассказал Федин «Открытым медиа». В машине по пути в УВД Могилевского облисполкома побои не прекращались. Сотрудники милиции интересовались, сколько Елисею заплатили, и пытались выяснить, кто именно его курирует.

«Из-за полученных ударов мне было сложно разговаривать, дышать. Я практически стал задыхаться. Из рассечённого века струилась кровь. Минут десять милиционеры думали, что я притворяюсь, а потом уже, увидев, что мне становится хуже, стали паниковать и обратились в дежурную скорую возле УВД. Там врачи дали понять, что сами не справятся — мне требовалась срочная транспортировка в больницу и госпитализация».

Повезли в больницу Федина сами милиционеры, попросив не рассказывать, что его избивали именно сотрудники милиции. Оставшись наедине с медиками, молодой человек не стал ничего скрывать. В результате медики зафиксировали у него закрытую черепно-мозговую травму, ушиб грудной клетки, перелом решетчатой кости, сломанную орбиту глаза с рассечением века.

«Вскоре пришёл сотрудник следственного комитета. Я написал заявление по факту избиения сотрудниками милиции и кражи мобильного. Через минут 20 тот же следователь явился уже с сотрудником уголовного розыска — мне вернули мой телефон. При этом предупредили, что после выписки меня ждёт уголовная статья, что меня посадят минимум на три года за организацию митингов», — говорит Елисей.

Сейчас Федина уже выписали из больницы, и он переживает, что ему могут что-нибудь подбросить, не найдя весомых доказательств по делу об организации митингов: «В Могилеве я плотно работаю с местной правозащитной организацией и адвокатами, чтобы подготовиться к возможным обвинениям и повторному задержанию. Конечно, хотелось бы добиться какой-то реакции из-за моего избиения. Хотя я знаю, что таких, как я, сейчас много, и с реакцией на наши заявления дело идёт туго. Вернее, никак».