«Дворцы — не проблема. Ну построит Путин три таких дворца. Да ради бога!» Интервью с Захаром Прилепиным
Фото: «Открытые медиа»
В преддверии выборов в Госдуму «Открытые медиа» начинают цикл интервью с их участниками — лидерами политических партий. Писатель и общественный деятель Захар Прилепин основал и возглавляет партию «За правду», которая по итогам первых же для неё выборов получила мандаты в региональных парламентах и право выдвигаться в Госдуму без сбора подписей. Уже в феврале Прилепин может стать сопредседателем коалиционной партии «Справедливая Россия» — «За правду», которая создаётся на базе партий «За правду», «Справедливая Россия» и «Патриоты России». В эксклюзивном интервью «Открытым медиа» Прилепин рассказал о том, надо ли менять власть в стране, о своём отношении к Алексею Навальному и митингам в его поддержку, к фильму о «дворце Путина» и к самому президенту.
• О богатстве чиновников, дворцах и митингах
• Об Алексее Навальном и его отравлении
• Россия как империя и культ личности Путина
• Отношение с Кремлём, Сурковым и цензурный комитет
• Ради чего населению терпеть
О богатстве чиновников, дворцах и митингах
ОМ: Как вы будете значиться в избирательном бюллетене на выборах Госдумы? Захар или Евгений Николаевич, как в паспорте?
Прилепин: Захар, наверное. Мы найдём способ это утвердить юридически, потому что я так просуществовал не только как писатель с 2005 года — у меня и ополченский позывной был такой же, я [под этим псевдонимом] и как музыкант, и как телеведущий. Иначе придётся объяснять долго избирателям: «А где собственно Захар?»
ОМ: Многим избирателям ещё интереснее узнать: а будут ли в ваших предвыборных списках люди, которые критикуют власть, Кремль?
Прилепин: Да, мы все критикуем власть и критикуем Кремль, и ничего.
ОМ: Вы критикуете Кремль?
Прилепин: А чем мы занимаемся? Понимаете, в чём проблема нашей оппозиции? Она воспринимает критику Кремля, как рассказ про «дворец» Путина. И вот сто миллионов человек посмотрели. В моём представлении — это детский сад. 15 миллионов долларов вкачали в рекламу митингов. Вкачали люди, которые имеют подобные дворцы за пределами Российской Федерации, они разводят, манипулируют этими детьми несчастными, рассказывают, что этот дворец — это ужас, просто ужас. Конечно же, критика Кремля в самом серьёзном виде — это прописывание механизма избавления от вульгарного капитализма, который в России так или иначе установлен с 91-го года. Это и есть реальная оппозиционная работа. А вот это всё ["дворец Путина"] — хайп для неразумных детей.
Прилепин: Сказали знающие люди. В частном разговоре. Люди, которые даже не пытались удивить меня или сделать эту информацию публичной. Я сейчас отчасти, может быть, их подвёл.
ОМ: Что это за люди?
Прилепин: Люди… у которых сфера деятельности связана с отслеживанием финансовых потоков.
[На уточняющий вопрос ОМ, какие именно люди заплатили 15 млн долларов за организацию митингов, Прилепин не ответил]
ОМ: Вы служили в ОМОНе. Как вы оцениваете действия омоновца, ударившего вышедшую на протесты женщину ногой?
Прилепин: Я как командир, заместитель командира взвода ОМОН, прекрасно понимаю, что прямой необходимости так себя вести не было, это понимало его начальство и он сам. Поэтому они блистательно и очень быстро отработали: извинились и правильно сделали, и молодцы. Во всех остальных случаях они сработали идеально.
ОМ: Если вы критикуете Кремль, то призываете ли менять власть в стране?
Прилепин: Смена власти не является самоцелью сама по себе. «Поменяем власть»! Как будто власть — это ботинки или автомобиль. Если люди заинтересованы в смене власти сообразно и согласно демократическим институтам, значит она должна меняться. Если люди не заинтересованы, значит она не должна меняться по желанию 5−7 или 12 процентов активного, агрессивного населения.
15 миллионов долларов вкачали в рекламу митингов. Вкачали люди, которые имеют подобные дворцы за пределами Российской Федерации, они разводят, манипулируют этими детьми несчастными, рассказывают, что этот дворец — это ужас, просто ужас.
ОМ: Насколько, по-вашему, богатым должен быть глава государства?
Прилепин: Да ему всё государство принадлежит. Я не знаю.
ОМ: Насколько роскошная жизнь позволительна?
Прилепин: Я думаю, что главная задача политических элит — не вывозить из страны [ценности] и не иметь никаких возможностей продолжить свою жизнь за пределами своей страны. Они должны быть повязаны с этой страной навсегда. Должны знать, что по окончании их собственно властных полномочий они здесь останутся и будут нести ответственность.
ОМ: Мы всё же спрашиваем о допустимом уровне богатства.
Прилепин: Наверное, какие-то должны быть ограничения. Я не задумывался. Не думаю, что это такая уж проблема для такой огромной страны как Россия. Ну что, что он [Путин] может себе взять? Сказать: «Каспийское море теперь моё? Всё целиком, я буду в нём рыбу ловить!» Ну или если он построит три таких дворца. Ну будут стоять — да ради бога. Их в России пятьдесят тысяч…
ОМ: А вы сами думаете — его это дворец или не его?
Прилепин: Я абсолютно убеждён, что это какая-то база приёма гостей, что он, скорее всего, был там полтора раза. Ну я даже плюс-минус примерно понимаю, где там проживает наш президент. Это не там.
Я абсолютно убеждён, что ["дворец Путина"] это какая-то база приёма гостей. Что он, скорее всего, был там полтора раза. Ну я даже плюс-минус примерно понимаю, где там проживает наш президент. Это не там.
ОМ: Вам всё нравится в Госдуме, где вы скоро можете оказаться, или есть вещи, которые раздражают?
Прилепин: Там необходима консолидация достаточно жёстких и в чём-то неподконтрольных, упрямых, деятельных людей. Всё-таки один из основных типажей Госдумы — это человек со сверхдоходами. Это бизнесмен, у которого огромное количество финансовых возможностей. А людей, которые политически, идеологически обусловлены, там меньшинство.
ОМ: Кстати, и спикер человек с очень большими доходами, он их и не скрывал никогда, с дворцами
Прилепин: Я не знаю. Я вообще от вас услышал впервые, что у него дворцы какие-то, но я точно знаю, что не это будет определяющим моментом в случае голосования. Чего вы дворцами меня пугаете, у нас из любого города выезжаешь — и стоит 200 дворцов по дороге: один — гаишника, а другой — начальника больницы, а третий — чёрт знает кого. Но что ж тут теперь поделать? У нас люди любят строить дворцы!
ОМ: Вопрос был не о дворцах…
Прилепин: Сам заход с целью конфронтации всех со всеми — он не конструктивен по сути. Зачем я на берегу буду это говорить и тем более, не советуясь с моими однопартийцами?! У нас есть программа, которую мы должны реализовать, а вы меня сдвигаете на персоналии.
У нас возле любого города выезжаешь — и стоит 200 дворцов по дороге: один — гаишника, другой — начальника больницы, а третий — чёрт знает кого. Но что ж тут теперь поделать? У нас люди любят строить дворцы!
Об Алексее Навальном и его отравлении
ОМ: Вы верите, что Алексей Навальный был отравлен?
Прилепин: Ну зачем мы про это говорим? Вот есть там убийство Немцова или убийство Политковской, понятно, что это двух- или трёхходовая схема, когда определённые люди получают определённый заказ для того, чтобы подставить там третье лицо (Путина). Условно говоря, люди чеченского происхождения получают заказ от начальника и его исполняют, а потом выясняется, что оно получено чёрт знает откуда из 33-й стороны. И кто за этим стоит, догадаться, конечно, можно, но назвать этого нельзя.
Поэтому я в деле Навального ничего не понимаю. Вы спрашиваете меня о тех вещах, которые я не могу даже спросить, не у кого.
ОМ: Может, у людей, которые рассказывали про 15 миллионов долларов на митинги?
Прилепин: Нет, они не знают.
ОМ: А считаете ли вы, что Навальный заслуживает наказания?
Прилепин: Пусть эти юридические моменты [специальные] службы разбирают. Мне кажется, что репрессивная политика по отношению к Навальному, в целом по отношению к либеральной оппозиции, она чревата тем, что молодые и немолодые люди в России поверят, что это настолько серьёзная политическая сила, которая просто не сравнима по мышечной своей, интеллектуальной мощи с действующей властью.
Действия власти создают миф, что [Навальный] — это просто исполин какой-то. Я Лёшу лично знаю, и я готов с ним разговаривать. Я, более того, абсолютно убеждён в здравомыслии населения России, которое спокойно в этом разберётся. А это вот ощущение, оно греет подростков. Они думают, что вот — это их человек, который всех победил, просто его обижают.
Действия власти создают миф, что [Навальный] это просто исполин какой-то. Я Лёшу лично знаю, и я готов с ним разговаривать. Убеждён в здравомыслии населения России, которое спокойно в этом разберётся. А это вот ощущение, оно греет подростков.
ОМ: Возвращаясь к теме отравления. Израиль, допустим, считает, что имеет право на внесудебное насилие за рубежом, на точечные убийства.
Прилепин: Молодцы.
ОМ: А наша страна? Мы имеем право на внесудебное насилие в стране или за пределами?
Прилепин: Я не знаю. Скажем, когда убили Арсена Мотороллу (Павлова), мы знали офицера, который в этом участвовал, и имели все возможности физически его ликвидировать.
ОМ: Это донецкий крот?
Прилепин: Нет, это украинский офицер. Донецкого крота поймали. Не сразу, но вскоре поймали. А вот офицера украинского, ему сожгли квартиру, причем в то время, когда он там не находился, чтоб просто показать ему: мы знаем, кто он такой и мы можем его наказать. Ну мы этого не сделали. В том числе и по рекомендациям российской стороны, которая просила не вступать в это соревнование адское… Ну то есть мы убили бы 5 человек, они бы убили еще бы 5 человек… У нас есть установка российской государственной власти таких вещей не совершать, хотя, мы их могли бы совершать, конечно же.
ОМ: Но с другой стороны, ФСБ считает себя правопреемником КГБ, НКВД, а те практиковали внесудебные убийства. А нынешние не практикуют? Вы считаете это логичным?
Прилепин: Можно предположить, что у нас, действительно, воцерковленный, соблюдающий церковный обряд президент, который серьезно к этому относится. У которого есть духовник. Он озабочен жизнью своей души.
Вот ФСБ считает себя правопреемником КГБ, НКВД, те вовсю практиковали внесудебные убийства. А нынешние не практикуют. Вы считаете, что это логично?
Прилепин: Можно предположить, что у нас действительно воцерковленный, соблюдающий церковный обряд президент, который серьёзно к этому относится. У него есть духовник. Он озабочен жизнью своей души.
ОМ: В 2007 году вы встречались с Путиным, говорили ему, что вас не устраивает. Что бы вы ему сейчас сказали, если бы встретили?
Путин ждёт не тех людей, которые придут и скажут: «Владимир Владимирович, вот там у нас прохудилось, а здесь плохо». Нет, он ждёт людей, которые придут и скажут: «Вот это мы можем, это мы сделаем, и нам даже не надо помогать, надо, чтоб не мешали просто».
Прилепин: Мне есть что сказать. Но мне хотелось бы не говорить, что вот есть проблемы. Я думаю, он осведомлён о каких-то вещах, о которых мы сейчас с вами говорили, в том числе о вакцинации. Он ждёт не тех людей, которые придут и скажут: «Владимир Владимирович, вот там у нас прохудилось, а здесь плохо». Нет, он ждёт людей, которые придут и скажут: «Вот это мы можем, это мы сделаем и нам даже, собственно, не надо помогать, надо, чтоб не мешали просто». Вот я эту форму деятельности и выбрал себе.
ОМ: Не говорить ему, а делать?
Прилепин: Совершенно верно.
Россия как империя и культ личности Путина
ОМ: В программе вашей партии сказано, что у России имперский путь, что она должна расширять территорию. Как вам кажется, какие земли нам нужны? Вот, например, ваш бывший соратник Лимонов собирался прирезать к России Казахстан.
Прилепин: Точнее, север Казахстана… Думаю, мы должны следовать строго демократическим правилам, чтобы население как минимум бывших советских республик имело возможность на реальном референдуме решить, к какой стране оно хотело бы иметь отношение. Надо договориться, в конце концов, с Европой, со всеми системами мировых наблюдателей и сказать: «Ну ребят, давайте, мы же за демократию, давайте позволим жителям того же самого Донбасса или жителям упомянутого Севера Казахстана, или регионов Прибалтики…»
Прилепин: Речь идёт о тех людях, которые находятся в концентрированном виде на определённой территории, которая была долгое время или всегда была составляющей частью России или Советского союза, или Древней Руси. Чтобы дать этим людям возможность выразить своё человеческое, политическое и географическое желание находиться в составе того или иного государства.
ОМ: Вы говорите и о Венгрии, и о Польше?
Прилепин: Не-не, мы же образованные люди, мы прекрасно понимаем, что есть места, где живут русские люди и хотят они жить в России. Союзное государство с Белоруссией надо ещё раз перезагрузить, посмотреть, каким образом на это реагирует население. Если население там 75% реально желает союзное государство, давайте его создадим. Зачем мы затягиваем эту проблему и дожидаемся, пока все эти западные школы НКО и «Нехты» перезагрузят Белоруссию до вот этого украинского состояния? Нам надо сработать на опережение.
ОМ: Вы часто говорите, что Россия — империя или должна быть империей. Но в империи власть принадлежит императору. Вам не кажется, что новая Конституция как раз это фиксирует: император теперь может править сколько угодно, хоть до 36-го года. Это правильно?
Прилепин: Люди, которые принимают решения, озабочены не пролонгацией власти до тридцать шестого года, конечно же, а несколько иными вещами. Я краем уха кое-что слышал о существовании трёх-четырёх-пяти группировок власти в России, имеющих отношение к силовым ведомствам и к финансовым клубам, которые претендуют на перехват власти в 2024-м году. Они развили конкуренцию между собой — зримую и незримую — до такой степени, что это чревато. Гораздо опаснее, чем выход вот там этих 20 тысяч или 50 тысяч навальнистов.
Это просто подковёрная гражданская война, которая выражается в совершенно неожиданных формах: одним из элементов её могло бы быть, скажем, убийство Немцова. В чём совершенно не заинтересован никакой Кремль и никакой, естественно, Путин этим никогда в жизни не стал бы заниматься. Всё это смешно.
Слышал о существовании трёх-пяти группировок власти в России, имеющих отношение к силовым ведомствам и финансовым клубам, которые претендуют на перехват власти в 24-м году. Они развили конкуренцию между собой до такой степени, что это чревато. Гораздо опаснее, чем выход 20 тысяч или 50 тысяч навальнистов.
Но катастрофические вещи совершаются, когда одна структура пытается подставить другую, чтобы перехватить возможность влияния. И вот чтобы сменить это болезненное противостояние внутриэлитное, этим элитам был подан сигнал: ребята, вообще успокойтесь пожалуйста.
Я абсолютно убеждён, что в 2024-м году действующий президент сменит род деятельности и не будет вас томить до тридцать шестого года. Если только у нас не разгорится какая-нибудь очередная беда на окраинах страны.
ОМ: Вы убеждены, потому что общаетесь с людьми, которые понимают? Или сами поняли?
Прилепин: Интуитивно, человечески, глядя на звёзды. Прислушиваясь к траве. В хорошем смысле траве.
Элитам был подан сигнал: ребята, вообще успокойтесь пожалуйста. Я абсолютно убеждён, что в 24-м году действующий президент сменит род деятельности и не будет вас томить до тридцать шестого года.
ОМ: Известно ваше толерантное отношение к Сталину. В программе вашей партии написано, что необходимо вернуть Волгограду название Сталинград. А как вы относитесь к появлению памятников Берии на ВДНХ, на выставке «Росатома»?
Прилепин: Я несколько раз бывал у них [специалистов «Росатома"] в гостях, изучал так или иначе жизнь и быт. Конечно же, Лаврентий Павлович Берия в самые наилиберальнейшие времена, в 90-е годы, в нулевые, был [для Росатома] абсолютно культовый персонаж. Они отдают себе отчёт, что созданы этим человеком. Именно учёный состав — интеллектуалы, интеллигенты — они, конечно, прекрасно отдают себе отчёт, что он просто основатель. Там всегда висели его портреты во всех кабинетах, даже у людей, которые всю жизнь голосовали условно против КПСС и считали его людоедом. Тем не менее.
ОМ: То есть «Росатом» имеет на это право?
Прилепин: Да, он имеет на это право. Он [Берия], что, является государственным преступником? Нет, нет…
[Берия] абсолютно культовый персонаж [для «Росатома"]. Потому что они отдают себе отчёт, что созданы этим человеком. Именно учёный состав ["Росатома"], интеллектуалы, интеллигенты, прекрасно отдают себе отчёт, что [Берия] это просто основатель. Там всегда висели его портреты во всех кабинетах, даже у людей, которые всю жизнь голосовали против КПСС.
ОМ: Можно ли считать культом личности появление в стране улиц Путина, его бюстов, памятников?
Прилепин: Да, ну не знаю. У нас есть Александр Розенбаум, ему памятник есть при жизни. И ещё кому-то есть. Ну то есть бывает так. Законодательно надо решать как-то эти вопросы.
ОМ: Это не проблема?
Прилепин: Я ничего хорошего в этом не вижу, но и катастрофического тоже. Самые длинные яхты меня несколько больше трогают, чем улицы Путина в Грозном.
Отношение с Кремлём, Сурковым и цензурный комитет
ОМ: Вот солидные СМИ — «Коммерсантъ», «Ведомости» — пишут, что за объединением партий «Справедливая Россия», «За правду», «Патриоты России» стоит Кремль, да? Ну и вообще многие называли вас проектом Кремля. Вы проект Кремля?
Прилепин: Тут оправдываться ни к чему, чем больше объясняешься, тем меньше тебе веры. Поэтому я людей обращаю к контексту: к партии имею отношение не только я, но и Владимир Меньшов и Сергей Михеев, и Николай Стариков, и Кира Сазонова, и Влад Шурыгин — люди, у которых огромный бэкграунд. Они могли бы войти в «Единую Россию», построить себе блистательную карьеру и ни о чём не переживать. Тем не менее они пришли в партию «За правду», которую мы придумали с нуля на глазах у людей с товарищами по донецкому ополчению. Одна часть моей партии — это люди из мира культуры, кинематографа, политики, политологии. Другая — это донецкие ополченцы.
Я с трудом себе представляю чиновника администрации, который может позвонить всем этим людям и сказать: «Знаете, мы тут партию создаём рукотворную». Мне вот в жизни такой человек не звонил и не может позвонить. С другой стороны, Россия, США, Германия и остров Кровавой Кости — они все так или иначе имеют свою политическую систему, которая обязана присматривать за политической повесткой.
ОМ: Вы дружите с кем-нибудь из чиновников? Учитываете ли их мнение?
Прилепин: Нет, у меня нет друзей в этой среде, потому что я свою юность, молодость и зрелость провёл в другой среде. Литературной, например.
ОМ: Ну вот, Владислав Юрьевич Сурков, например, тоже из литературной.
Прилепин: Я с ним встречался два раза в жизни.
ОМ: Хорошо пообщались?
Прилепин: Достаточно коротко. Ряд изданий фантазирует на тему того, что мы вообще сурковский проект. Это не имеет никакого отношения к действительности. Я никогда ни в одном проекте Суркова не работал, никаких контактов с ним не имел. Однажды я перед заездом в Донецк просто с ним встречался, чтобы обсудить, как там происходят дела. Я ни рубля не получал ни от Суркова, ни от администрации. Владислав Юрьевич был креативный, быстро действующий, быстро думающий человек. Все 90-е, нулевые годы мы находились в прямой политической конфронтации, потому что я был в нацболах, которых он старательно губил.
Однажды я перед заездом в Донецк встречался с Сурковым, чтобы обсудить, как там происходят дела. Я ни рубля не получал ни от Суркова, ни от администрации. Владислав Юрьевич — креативный, быстро действующий, быстро думающий человек.
ОМ: У вас в программе партии сказано, что в СМИ необходима цензура. Вы сами работали гендиректором «Новой Газеты в Нижнем Новгороде». Как вы себе представляете, что такое цензура? Как это должно работать?
Прилепин: Цензура существует в любых СМИ: либеральных, демократических, каких угодно! Меня гораздо более волнует существование отвратительных ток-шоу на центральных российских телеканалах. Семейные и прочие ток-шоу. Имею в виду разврат и пошлятину, которые у нас пропагандируются массово в прайм-тайм на центральных каналах, это отвратительно. Гражданское сообщество, интеллектуальная элита должны участвовать в этом [цензурировании], потому что это не может регламентироваться рынком.
ОМ: Нужен Государственный цензурный комитет?
Прилепин: Что-то такое должно быть. Я вижу это как институты гражданского общества. Это не та цензура, как в американских фильмах показывают: Фурцева входит в кирзовых сапогах и говорит: «Отрубите руки Шостаковичу». А я считаю, что [цензурный] комитет состоит из Шостаковича или кого там ещё любит наша либеральная интеллигенция?.. Из Фазиля Искандера, из Беллы Ахмадулиной…
ОМ: И Зощенко…
Прилепин: Зощенко и Ахматова, да. Лучшие, гениальные и образованные люди страны, совершенно очевидная интеллектуальная элита, которая способна понять, что необходимо для правильного нравственного человеческого духовного развития общества.
Цензурный комитет должен состоять из Шостаковича или кого там ещё любит наша либеральная интеллигенция? Из Фазиля Искандера, из Беллы Ахмадулиной… Зощенко и Ахматовой.
ОМ: Вы готовы возглавить такую структуру?
Прилепин: Если бы родина приказала, может, и пошёл бы, но мне не очень хочется этим заниматься. Я больше люблю книжки писать.
ОМ: А в «Одноклассниках», «ВКонтакте» нужна цензура? В соцсетях?
Прилепин: Конечно нужна. Любая страна озабочена своей информационной безопасностью. У нас возникают «Синие киты», садисты, педофилы, чёрт знает кто… 21 тысяча сообществ по запросу ЛГБТ, ну чего там только нет.
Ради чего населению терпеть
ОМ: У Вас в программе есть идея отменить прожиточный минимум и просто устанавливать «достойный заработок». Достойный — это какой? Сколько это в рублях?
Прилепин: Я не считаю возможным [назвать цифру]. У меня есть группа экономистов, в профессионализме которых я не сомневаюсь, доктора наук, которые у меня строят экономическую группу, и они там всё подробно расписывают в цифрах, подробно аргументируя из чего всё.
ОМ: У вас этих цифр нет?
Прилепин: Ну если в программе нет, значит нету.
ОМ: Реальные доходы населения со времени присоединения Крыма упали на 10%. Стоит ли населению терпеть бедность ради геополитики?
Прилепин: Это наша родня, наши близкие люди. Конечно, ради этого стоит терпеть. Понимаете, как идут спасать рядового Райана? Это всего один рядовой, и идёт его спасать целый взвод, а то и рота, и половина из которой может погибнуть за рядового Райана, потому что это великое чувство солидарности, братства, родства. Надо спасать своих. У нас граждане по недоразумению оказались нерусскими гражданами, конечно же, это не геополитика, это великое чувство крестьянской, человеческой, русской, российской солидарности.
ОМ: Кстати, о нашей солидарности. Почему там жителей Донбасса не прививают «Спутником», зато мы везем вакцину в Аргентину?
Прилепин: Я про это совсем даже не думал. Но надо. Я постараюсь на эту тему [на Донбассе] повлиять. Конечно, надо нашими гражданами заниматься, они же наши. Из них уже 1 млн 400 тысяч получили российские паспорта. Государство — оно тут зарабатывает, там вакцинирует как может. Сколько успеваем, столько вакцинируем. Честно, даже не вникал в эту тему. Я сам не прививаюсь ни от чего.
ОМ: Почему?
Прилепин: Не знаю. Господь рассудит.
