41% молодёжи России не информированы о сталинских репрессиях, 11% - о событиях Второй мировой войны
Фото: агентство «Москва»
С момента распада СССР доля россиян, не осведомленных о событиях 1930-1950-х годов, увеличилась почти вдвое, выяснил «Левада-центр».
Среди граждан в возрасте от 18 до 24 лет, 41% мало знают или совсем не знают о репрессиях периода 1930−50 годов в СССР, а о событиях на фронтах Второй мировой войны не осведомлены 11% россиян студенческого возраста, говорится в исследовании «Левада-центра», с которым ознакомились «Открытые медиа».
Опрос, который проводился 20−26 февраля 2020 года по репрезентативной выборке из городских и сельских жителей в 50 регионах страны, публикуется впервые. Исследователи брали интервью на дому у респондентов, всего в опросе приняли участие 1614 человек старше 18 лет.
Ушедшее поколение
Социологи «Левада-центра» в этом году задали те же вопросы об информированности граждан о сталинских репрессиях и событиях на войне, которые задавали респондентам в 1989 году. Число россиян, которые мало осведомлены или совсем не знают о репрессиях 1930−50 годов, за 30 лет увеличилось с 13 до 20%. Подавляющее большинство все-таки читали о репрессиях — так ответили 55% респондентов, еще 24% слышали об этом от очевидцев. При этом почти не осталось прямых свидетелей и жертв репрессий — их число снизилось с 9 до 1%.
Такая тенденция одновременно связана и с уходом последнего поколения очевидцев, и с политикой властей, отмечает в разговоре с ОМ директор «Левада-центра» Лев Гудков. «Уходят свидетели и участники, разрушаются личные каналы связи и вытесняется интерес к репрессиям, к природе советского тоталитаризма. Это вполне направленная политика властей, за этим стоит желание снять ответственность и сам вопрос об ответственности властей», — объясняет Гудков.
Уход очевидцев отразился и на знаниях россиян о событиях на фронте: за тридцать лет процент респондентов, испытавших или бывших свидетелями военных действий, снизился с 17 до 1%. Увеличилось число читавших об этом (с 45 до 52%) и тех, кто мало или ничего не знает о военных событиях — с 3 до 5%. Еще 43% - на 2% больше, чем в 1989 году — слышали о событиях на фронте от очевидцев.
Почти не осталось и жертв или свидетелей лишений в тылу войны — лишь 1% респондентов назвали себя очевидцами, по сравнению с 26% тридцать лет назад. Сегодня об этом мало или совсем ничего не знает 12% граждан (было 9%). Доля читавших об этом увеличилась с 33 до 45%, слышавших от очевидцев — с 34 до 42%.
С уходом поколения фронтовиков непосредственные знания и воспоминания о войне заменяются мифологизацией прошлого со стороны государства, где тяжесть военной повседневности вытесняется в угоду клише о величии победы, объясняет Гудков: «Акцент смещается с причин войны и страдания людей на прославление победы как основы коллективной идентичности — остается только триумф победы, а вся тяжесть, ответственность руководства Советского Союза за гибели — это все вытесняется и уходит на второй план».
Молодежь не в курсе
Меньше всех о трудностях в тылу и событиях на фронте знает молодежь в возрасте от 18 до 24 лет (23% и 11% соответственно) и молодые люди не старше 39 лет (18 и 7%). Россияне в этом возрасте чаще узнают о военном времени, читая книги и СМИ, чем их сограждане старше 40 лет, которые в почти равной степени читали и слышали об этом от очевидцев.
При этом почти каждый второй россиянин в возрасте от 18 до 24 лет мало или совсем ничего не знает о репрессиях (41%). Еще 48% читали о них. Среди россиян от 25 до 39 лет о репрессиях читали 53%, еще 31% мало или совсем ничего о них не знает.
Нынешнее поколение молодых людей получает представление о тех годах в меньшей степени из рассказов старшего поколения — представители которого тоже могут идеализировать прошлое, — в большей степени из школьной программы и СМИ, говорит Гудков: «Но это все очень сильно идеологизировано, когда все теневые стороны того времени вытесняются, затушевываются, а выделяются так называемые успехи советской власти — это мифы о бесплатном образовании, здравоохранении, стабильности, умеренном достатке, гарантии работы. А минусы — бедность, закрытость, репрессивный характер общества — остаются за рамками».
Как следствие, у молодежи складывается отвлеченное представление о прошлом, считает Гудков: «Само по себе прославление не очень интересно молодым людям — оно понятно им, но они не переживают это так, как старшие поколения, для которых это был экзистенциальный опыт. Этот опыт вытесняется, уничтожается вполне цинично и сознательно».
Ностальгия по СССР в России и Украине
Продвижение образа «светлого прошлого» отражается и на числе россиян, жалеющих о распаде СССР. Как следует из данных опроса, о конце Советского Союза сожалеет каждый третий молодой житель России — в возрасте от 18 до 29 лет (32%), и подавляющее большинство граждан в трех более старших возрастных группах: 30−44 года, 45−59 лет и старше 60 лет — о распаде СССР жалеют соответственно 62%, 77% и 84%.
Аналогичное исследование в мае этого года проводил и Киевский международный институт социологии (КМИС), его данные для сравнения приводит «Левада-центр». В Украине о распаде СССР сожалеет лишь 15% молодежи. Ностальгия по Советскому Союзу остается лишь среди людей старше 60 лет (50%), а среди людей в возрасте 30−44 лет и 45−59 лет о распаде жалеют по 21 и 44% соответственно.
«Лет 25 назад мы бы увидели очень схожую картину, наши опросы тогда показывали сильную близость украинцев и россиян. Почти по все вопросам расхождений не было, потому что это было время относительной открытости, дискуссии и демократии, — говорит Гудков. — В очень большой степени общественное мнение было сосредоточено на попытках понять природу советского прошлого, причины возникновения советского тоталитаризма, и направлено на поиски выхода из этого состояния. Все были озабочены вопросом, как возможно трансформировать это общество, чтобы утвердилась демократия, правовое общество и рыночная экономика».
Становление украинской идентичности во многом отталкивалось именно от сталинских репрессий и голодомора, поэтому политика 30−50-х годов там воспринимается иначе, чем в сегодняшней России. Здесь же на первый план выдвигаются мифы о советском социализме, отмечает Гудков: «Остаются без внимания скука, бедность, бесперспективность жизни, ограничения мобильности, доступа к информации — все прелести закрытого репрессивного общества. Это остается за рамками. Поэтому — в том числе у молодежи — складывается идеализированное представление о прошлом».
