«Протесты едут на дохлой лошади». Что Лукашенко рассказал в интервью российским журналистам
Фото: Пресс-служба Президента Республики Беларусь
Президент Белоруссии Александр Лукашенко дал большое интервью российским журналистам после прошедших 9 августа выборов и начала протестов в стране. Он объяснил своё появление перед резиденцией с оружием, рассказал подробности о разговоре «Варшавы и Берлина» про Навального, а также высказал свою точку зрения на внешние и внутренние причины митингов.
Про «внешние» причины протеста
Никакой дестабилизации в стране нет, и, знаете, если бы не внешний фактор, и этого [протестов] бы не было. Прежде всего, что я имею в виду под внешним фактором: управление извне в данном случае. И мы, и россияне знают, кто управляет и откуда управляет: американцы из центра под Варшавой через Telegram-каналы известные. Второй центр — это Чехия. Ну, а потом уже Литва и, к сожалению, на Украине создают там опорные пункты для того, чтобы влиять на Беларусь.
Про недовольных «буржуйчиков»
Вы знаете, есть причины и личные. Наверное, я всё-таки пересидел. Ну утюг включишь — и я тут предвыборную программу. Утюг включил — Лукашенко, чайник электрический включил — Лукашенко, телевизор включил — Лукашенко и прочее. И для особенно, наверное, какой-то части людей чуть-чуть надоело. Это не главная причина, это не главное. Второе, наверное, — одна из главных. Я говорю, что это похоже на какой-то элемент мелкобуржуазной революции. У нас появились буржуйчики, богатые люди, айтишники, которых я создал вот этими ручищами, им предоставив условия такие, какие нигде не могут предоставить лучше. Почему не могут? Потому что страна спокойная, тихая, стабильная. Иди гуляй не хочу — и никаких налогов. Ну лучше уже не представишь. И вот новая эта категория появилась — неплохо живут. Проедься здесь по окраинам Минска, посмотрите, в каких особняках (конечно, не дворцы, как вокруг Москвы, но это ж Москва!)… Но живут в хороших домах, чистенько, аккуратненько. И что им захотелось? А им захотелось власти.
Про перехват разговора «Варшавы и Берлина»
У нас осталась копия, а оригинала нет. Реальная копия этого голоса. Английский язык, всё как положено, разговаривают не немцы, не поляки, однозначно разговаривают американцы, потому что английский там такой специфический у американцев. Всё явно прозвучало, я позвонил, говорю: «Слушай, Саш [глава ФСБ Александр Бортников], я тебе направляю этот конверт».
Про появление с автоматом
Многие сидели на этом канале [в Telegram], и что они увидели за час до этого появления? «Дети президента в Ростове», «Президент бежал», «Президент трус» и так далее. Я показал, что я на месте. И я не трус. И я не боюсь. Как разворачивались события. У меня здесь, во Дворце независимости, ситуационный центр. Я вижу всё, что делается в Минске. <…> Я видел, что делается в Белоруссии, и вы помните, они тогда впервые ринулись сюда, ко Дворцу независимости. Ясно, что мы этот вариант просчитывали и так, как следует, Дворец независимости был защищён. Но когда они двинулись сюда, рядом, в Дроздах, буквально километра два отсюда, через озеро у меня вертолёт президентский. Я думаю: я должен посмотреть, что там творится. <…> Я сажусь в вертолёт, но они же, сволочи, американцы же ведут, они же из космоса видят всё, и они в свой центр под Варшавой дали сигнал, что президентский вертолёт поднялся. И вот как только президентский вертолёт поднялся, а это буквально, ну вот если напрямую, полтора километра, так было, по-моему, — они побежали. Они начали расходиться. Ну я облетел, посмотрел, как там в городе. <…> То есть я продемонстрировал, что мои дети здесь, что моя страна здесь и я эту страну буду защищать, чего бы мне это ни стоило. Хотя меня там за руки, за ноги, и вот пресс-секретарь там бежала сзади, держали, чтобы я не выходил, потому что, а вдруг там снайпер, а вдруг что и прочее. Я говорю: «Нет, я должен выйти».
Про Координационный совет и переговоры с оппозицией
Кто они такие — клянусь вам, я не знаю. Я их не знаю, и вряд ли вы знаете. <…> С «кем-либо» президенты не ведут переговоры. Поэтому я не знаю сегодня, с кем я буду вести переговоры. Если это оппозиция — а это, скорее всего, та, которая эти две программы выдвинула [Координационный совет], — мне с ними не о чем говорить. Скажи, что там обсуждать?
Про насилие силовиков
Это их [силовиков] задача — стабилизация обстановки. Это их задача — удержать страну. Они нарушили закон? Нет. Единственное, что мне не нравится в этом… Ну у вас как, у русских (вообще у нас, у советских людей): лежачего не бьют. И когда я увидел кадр, там, ну, где… Конечно, он [протестующий] там где-то что-то натворил, конечно, он бежал от этого столкновения, и, знаете, когда люди возбуждены, он получил. Я в открытую, по-мужски им [силовикам] сказал, и даже встречаясь (я с ними встречался), подъезжал. <…> Я с ними встречался, по-мужски, и говорю: «Ребята, я это не приветствую. Не надо. Лежачего не бьют».
Про «имитацию» побоев
Сейчас же мы видим, что там некоторым девчонкам попы красили синей краской. Что, вы этого не видели? Мы вам можем эти кадры показать. Чтобы вот это «ах, ох» показали. Спину замазали и прочее. Было и это. Но, помимо этого, многие, как ты говоришь, и спина была вся синяя. Но <…> на сегодня уже синяков нет. А 39−40 ребят, которые переломанные и с позвоночниками переломанными, омоновцы, до сих пор лежат в госпитале.
Про избиения журналистов
Я это пережил, знаю поимённо. Но я вынужден взвешивать. Да, и переборы были. <…> Надо эту страницу перевернуть. Мы выводы сделали. Вы не думайте, что мы каменные. Конечно, пострадал журналист, ещё кто-то. Сказать «лес рубят — щепки летят» очень грубо. Но по жизни всегда так бывает, когда идёт вот эта большая драка… Но то, что спасли республику, спасли страну, спасли стабильность… Я так думаю, да, не без издержек.
Про интеграцию с Россией
Два поколения выросло. Они другие. И сегодня невозможно уже ту интеграцию реализовать, которая была прописана в союзном договоре. Поэтому мы с президентом России начали обсуждать так называемые карты. Чтобы приспособить к нынешним условиям и выработать в нынешних условиях новые пути интеграции. <…> Если говорить о глубине интеграции — никаких вопросов нет с точки зрения экономической интеграции. Никаких нет проблем, главное, равноправной основы. Нет, не всё объединить, напополам поделить. Это глупость, мы подавимся от этого куска. Это должна быть равноправная основа.
