Как представители власти отреагировали на требование граждан вернуть выборы?
Главный нерв политики – запрос населения на реальную демократию. В сентябрьских интервью высокопоставленных чиновников сквозит тревога
Поствыборная рефлексия
После выборов власть разговорилась. Выборы — даже постановочные выборы, к которым российская власть привыкла, — это стресс, это время, которое требует мобилизации всех интеллектуальных и политических ресурсов. А тут еще такая неприятность — второй уже год подряд власти намекают, и довольно прозрачно, что от постановочных выборов придется отвыкать. Граждане хотят вернуть выборы себе, наполнить реальным содержанием пустые декорации. Собственно, это — главный нерв российской политики в ближайшие годы.
И вот теперь власть пытается выговориться, сама себя уболтать, пытается, выдохнув, убедить публику, но в первую очередь — все-таки себя, что все в порядке. Ничего не изменилось. Ситуация по-прежнему под контролем.
Глава ЦИК Элла Памфилова дала интервью правительственной «Российской газете». Тут, разумеется, положение обязывает — речь именно о выборах, об отшумевшей кампании и о тех, кто мешал Памфиловой эту кампанию провести честно. Спойлер — ничего у злоумышленников не вышло, Памфилова защитила права граждан и спасла выборы. От граждан, кстати сказать, и спасла. Но интервью, которое министр обороны Сергей Шойгу дал «Московскому комсомольцу» и которое с восторгом пересказывали центральные телеканалы, тоже вполне вписывается в поствыборный пейзаж. Оно, конечно, в первую очередь о том, как Шойгу под мудрым руководством Владимира Путина поднимал с колен российскую армию (спойлер — поднял, трепещите, враги), но также в тексте пассажи, которые прямо касаются взаимоотношений власти и общества и претензий на политические права, которые общество все более решительно формулируют.
И государственные деятели калибром поменьше тоже подают реплики, которые способны картинку дополнить.
Ценный источник
Интервью высокопоставленных чиновников, особенно печатные, а не эфирные, у некоторых читателей часто вызывают скепсис, не то чтобы совсем уж не оправданный. Понятно, что в такого рода текстах каждый вопрос согласован с пресс-службой, понятно, что ответы, как правило, написаны спичрайтерами, понятно, что истину в таких постановочных беседах стараются скрыть… Это всё правда, хотя рискну предположить, что интервью Памфиловой «РГ» с красивым, чуть загадочным названием — «Каждый выбирает по себе» — настоящее. Глава ЦИК настрадалась от бессердечных оппозиционеров, которые прекрасных порывов души ее оценить не смогли и даже над историей с нападением на ее загородный дом собирателя фаллоимитаторов из Казахстана позволили себе издеваться. И, похоже, отвечала на вопросы сама.
Про интервью Шойгу того же сказать не решусь (хотя всякие чудеса случаются), но именно общая нервозность ситуации и позволяет выудить из текстов такого рода больше, чем хотели бы рассказать их авторы. Когда нервничаешь, рвёшься выговориться, а когда рвёшься выговориться — непременно проговариваешься.
Граждане хотят в политику. Граждане предъявляют права на участие в политической жизни, граждан все больше, требования все обоснованнее, а действия все решительнее. Иногда даже невиновных приходится выпускать из тюрьмы под давлением общественности — слыханное ли дело? Ситуация новая, непонятная, порождающая тревогу.
Ситуация ощущается как неправильная, и герои интервью начинают выдавать свои главные тайны. Свои представления о том, как на самом деле должны быть устроены отношения власти и общества. В некотором смысле, это даже поважнее, чем рассказы об активах, недвижимости, банковских счетах, новейших ракетах и механизмах коррекции результатов на выборах.
Именно шок, вызванный выборами, от которого непросто отойти, и превращает интервью Памфиловой и Шойгу в ценный источник знаний о том, как они там, наверху, видят и осмысливают происходящее вокруг.
Мир наизнанку
Начнем, пожалуй, с Шойгу. Анализ рассказов о ходе модернизации армии оставим специалистам (в первую очередь, интервью, конечно, об этом, и называется не без пафоса: «Сергей Шойгу рассказал, как спасали российскую армию»), и сосредоточимся на одном коротком пассаже.
«В нынешний период внутриполитического обострения особо популярны яркие, громкие, но совсем не обязательно подкрепленные реальными фактами „разоблачения“ различных политических фигур. Это коснулось и вас… Как вы к этому относитесь?» — спрашивает корреспондент «МК». В ответ министр обороны сначала долго объясняет, почему ни при каких обстоятельствах не станет судиться с клеветниками, а потом выдает рассуждение, способное перевернуть представления об обычной человеческой логике: «Я никогда не был сторонником обсуждения слухов, сплетен и кляуз. Но вот свое отношение к этим кляузам я вам выскажу. Оно довольно простое, но может показаться вам несколько неожиданным. Мне всё это напоминает повторение кампании массовых доносов 1937 года. Зачем тогда писали доносы? Кто-то хотел занять место того, на кого он писал. Кто-то преследовал другую цель. Сегодня то же самое: мы имеем массу публичных доносов от внутренних и внешних заказчиков».
Оппозиционеры из числа тех, у которых нервы послабее, любят рассуждать про «новый тридцать седьмой». Но, как видим, у министра обороны те же кошмары. Причем боится он, что новый тридцать седьмой устроят ему (ему!) борцы с коррупцией по заказу извне.
Кстати, и сам Шойгу, и его дочери становились уже героями антикоррупционных расследований. В ФБК, видимо, рассчитывают, что рано или поздно Путин, начитавшись доносов, назначит Навального министром обороны. По крайней мере, именно так всё это в логике Шойгу и выглядит. И дочь оппозиционера из Штатов выпишет — для связи с вашингтонским обкомом и для организации патриотических автопробегов.
Памфилова, в свою очередь, долго рассказывает о том, как это замечательно — честные выборы, и как это плохо, когда для отдельных кандидатов создаются «тепличные условия», а их реальных конкурентов от участия в кампании отсекают. Рассказывает на голубом глазу, словно бы забыв про летнюю историю с Московской городской думой.
Но довольно скоро выясняется, что ничего глава ЦИК не забыла и ничего никому не простила. «Вы чувствовали давление с какой-либо стороны, когда разбирали заявления незарегистрированных кандидатов в Мосгордуму?» — спрашивает корреспондент «РГ». Памфилова отвечает в любимом еще советскими пропагандистами стиле — в стиле «рассказы о подвигах»: «Давление было со стороны тех, кто требовал допустить к выборам „истинную оппозицию“ в количестве тринадцати человек на привилегированных условиях — всех вместе, без полагающихся по закону проверок подписей и всех документов в целом. Это такое моральное, психологическое давление, когда соцсети переполнены оскорблениями, клеветой, угрозами, ложью
Те, кого избивали полицейские на улицах, те, чьи подписи объявили «несуществующими», несмотря на заявления и заверенные копии паспортов, они и давили на Памфилову, оказывается. Их желание видеть на выборах не только специально назначенных «самовыдвиженцев», но и своих кандидатов — это давление, сопровождаемое «клеветой, угрозами и ложью». Еще одна версия нового тридцать седьмого: негодяи организуют психологический террор против кристально честных сотрудников избиркомов, впрочем без успеха.
И раз уж где-то выше сказано про ценные для понимания общей картины реплики государственных деятелей калибром поменьше, еще один пример государственной логики, отличной от общечеловеческой. Депутат-единоросс Василий Пискарёв, сотрудник комиссии ГД по «иностранному вмешательству», заявил, что в твите посольства США с призывом к оказавшимся в Москве гражданам США не посещать митинг третьего августа содержится призыв посетить митинг.
И сослался на мнения «известных в мире лингвистов».
Вокруг пустоты
В этом мире навыворот все вращается вокруг пустоты — вокруг отсутствия хоть каких-нибудь представлений об идее общего блага. Антикоррупционные расследования появляются не потому, что коррупция — зло, что коррупция (буквально, примеров, к сожалению, хватает) убивает, что коррупция тормозит развитие страны. А потому что некие заказчики, в том числе и внешние, хотят за счет компромата удалить из власти тех, кто во власть нынче вцепился, и заменить их на своих ставленников.
Граждане хотят видеть своих кандидатов на выборах не потому, что в этом суть выборов. А потому что хотят выборы сорвать. Собственно, попытка участвовать в выборах и есть преступление против выборов.
После этого утверждение о том, будто призыв не ходить на митинг — это призыв на митинг ходить, особенно уже не удивляет.
Десятилетиями здесь создавались фальшивые, пустые внутри институты, единственный смысл которых — маскировать подлинное содержание жизни и деятельности тех, кто считает себя государством. Любая попытка заполнить пустоту угрожает разрушить стройную конструкцию. И главный вопрос ближайших лет — это вовсе не вопрос пресловутого «транзита». Это вопрос о том, хватит ли у активной части общества сил, чтобы вернуть политическим институтам их подлинное содержание.
Те, кто сверху, отлично это понимают и явно нервничают. И проговариваются об этом в интервью.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции