Как политика замирения Чечни оказалась миной замедленного действия

Даже если Газпром выиграет в газовом споре Грозным, Рамзан Кадыров скоро найдет новый способ попробовать систему на прочность

Списанные войной

Решение Заводского районного суда города Грозный по иску прокуратуры Чечни списать задолженность населения республики за газ как «безнадежную к взысканию» сильно озадачила и Газпром, и Генеральную прокуратуру. Ситуацию осмысляли четыре дня, и только потом решились перейти в контратаку. Компания «Газпром межрегионгаз Грозный» подала жалобу на беспрецедентное решение суда, а Генпрокуратура дала прокурору Чечни поручение поддержать жалобу и сообщила о начале проверки в региональной прокуратуре.

Власти Чечни, впрочем, никакого беспокойства не проявляют. Еще 18 января, то есть как раз в день, когда суд простил жителям ЧР долги, пресс-секретарь Рамзана Кадырова назвал решение «объективным и справедливым». Да еще и намекнул, что газовщики пытаются совершенно бесчестным образом нажиться на гражданах республики, поскольку «есть большие сомнения, что газ в таких объемах был потреблен».

А уже после того, как «Газпром межрегионгаз Грозный» и Генеральная прокуратура все-таки вступили в полемику, министр ЧР по внешним связям, печати и информации Джамбулат Умаров спокойно заявил: «Чеченская Республика очень аккуратно платит по долгам. И платила по долгам. Только нужно понимать, что так называемая труба, когда в Чеченской Республике не было тепла, когда Чеченская Республика не пользовалась этим газом, вплоть до полного окончания боевых действий и несколькими годами позже, то как бы Чеченская Республика в данном случае за время вот той задолженности, которая образовалась в течение боевых действий, платить не должна».

Речь хоть и сбивчивая, но вполне понятная — не суд списал долги. Две войны все списали.

Горизонт возможностей

Деньги, вокруг которых идет спор, конечно, никакого отношения к войнам в Чечне не имеют. Сумма задолженности — 9 миллиардов 353 миллиона рублей, период, за который она образовалась — с 1 января 2007 года по 30 сентября 2015 года. Но это не так уж важно. Войны ведь все-таки были. Две войны — вроде бы, и общая для всей России травма, но помнят их по-разному. Большая Россия смотрит на войны сквозь призму второсортных телесериалов, где храбрые спецназовцы в союзе с мудрыми аксакалами громят террористов.

А для населения Чечни это — незажившая рана, горе, память о десятках тысяч мирных жителей, погибших в ходе боевых действий. «Если вы думаете, что мы забыли, то зря», — это общий рефрен и для поклонников нынешнего руководства ЧР, и для молодых чеченцев, которые вполне разделяют ценности современного общества и средневековой романтикой, которую насаждает в республике Кадыров, отнюдь не увлекаются.

Дает ли это все право требовать особого к себе отношения? Кадыровские министры, как видим, не сомневаются, и не стесняются требовать новых дотаций, рассуждая на фоне сияющих небоскребов Грозного о послевоенной разрухе. Газпром предъявляет им счета за газ, они в ответ — счет за войну. Что тяжелее? Это не такой уж простой вопрос.

Но не самый главный. Главное — цена, которую Путин и его окружение согласились платить за прекращение Второй чеченской. Здесь парадокс: республику вернули в общероссийское правовое поле, выведя за рамки общероссийского правового поля. Старший Кадыров вынужден был вести тонкие политические игры, лавируя между влиятельными чеченскими кланами по обе стороны зеленки и Кремлем. Младший постепенно стал полновластным хозяином республики, который российским законам подчиняется до тех пор, пока ему этого хочется. И отлично это осознает, и регулярно пробует систему на прочность, понимая, что федеральный центр на любую его шалость посмотрит сквозь пальцы. Это цена мира, и он свою часть договоренностей выполняет — войны нет.

Российских чиновников принято попинывать, даже в государственных СМИ, за излишнюю роскошь. Любых, но только не Кадырова, разумеется. А еще он может спокойно, под запись сказать своим силовикам открывать огонь на поражение по правоохранителям из других регионов, если они действуют на территории ЧР без согласования с местными коллегами. Может и говорит. Следователей из СК могут просто не пустить допросить подозреваемого — в деле Немцова такое было. Ну и в целом даже для России эпохи духовных скреп Чечня — все-таки слишком архаичное образование. Но на официальном уровне никто и никогда не решится заговорить об этом вслух.

Сам Кадыров клянется в верности Путину и называет себя пехотинцем президента. И не лукавит: в главном он верен. Война кончилась. Остальное — мелкие льготы на этом фоне.

Именно поэтому районный суд в Грозном может простить населению долги за газ.

Осторожно, мины!

Как-то раз один очень и очень высокопоставленный гражданин сказал автору этих строк: «Знаете, было время, когда я боялся открывать утром газету. Потому что там обязательно была новость, совсем даже не главная, рутинная: „Один военнослужащий погиб в Чечне… Два… Три…“ А теперь не боюсь. Таких новостей больше нет. И это стоит любых денег. И это дороже любых ваших рассуждений о несоблюдении чеченским руководством российского законодательства».

И за этим — своя правда. Но ведь рядовые россияне не хотят, да и не обязаны вникать в эти тонкости. Они просто видят, что в единой и сильной России, о процветании которой им так старательно рассказывает телевизор, все равны, но некоторые равнее. И это тоже оседает в головах, и робкий депутатский флэшмоб, призывы простить долги за газ остальным жителям России, раздающиеся то из Смоленска, то из Екатеринбурга, такой осадок не растворят. Тем более, что депутаты, как и мы, отлично понимают — как бы ни кончилась история с газом в Чечне, остальным-то россиянам никто ничего не простит. А всего вернее — с них же недостачу и взыщут.

Лоялисты говорят об успехах Путина, критики — о провалах. Но интереснее, кажется, поговорить про мины, которые Путин за время своего пребывания у власти подложил под российское будущее. Конфликт с Западом — такая мина, но тут хоть понятно, как действовать саперам после Путина, если случится хоть какое-нибудь «после». Крым — такая мина, и тут ясности куда меньше. Чечня — тоже такая мина, и тут вовсе нет никакой ясности.

Ясно, пожалуй, только одно. Если даже Газпром отобьется, и найдет вариант, чтобы деньги себе вернуть, руководство Чечни через неделю или через месяц изобретет новый способ попробовать систему на прочность. И не потому, что стремится систему развалить, с чего бы. Просто логика замирения Чечни, выбранная в свое время Кремлем, не предполагает другого развития событий.