В преддверии визита президента Белоруссии в Москву «Открытые медиа» изучили, сколько России стоила поддержка белорусской экономики за годы, что ей управляет Александр Лукашенко. По оценке «Открытых медиа», суммарные потери России за 25 лет составляют как минимум $98,7 млрд в номинальных цифрах, а с учётом инфляции, в ценах 2019 года — $116,1 млрд.

Как мы считали:

В 2017 году РБК со ссылкой на отчёт Международного валютного фонда (МВФ) оценил объём российских субсидий белорусской экономике в $106 млрд за 2005−2015 годы. В этой цифре были учтены не только льготные цены на энергоресурсы, но и межгосударственные кредиты, а также прямые инвестиции российских компаний в Белоруссию.

В 2020 году Forbes со ссылкой на эксперта Института энергетики и финансов оценил субсидии белорусской экономике со стороны России в 2012—2019 годах в $45 млрд. Здесь учитывались только льготные поставки энергоресурсов.

Мы же отказались от такого понятия как «субсидии белорусской экономики», подсчитав вместо этого потери или упущенную выгоду для России за все 25 лет правления Александра Лукашенко (1994−2019). Поэтому в нашей оценке учтены списания по кредитам, но не учтены кредиты для Белоруссии ($8 млрд на 31 марта 2020 года).

• Потери по нефти оценивались как неуплаченная среднегодовая экспортная пошлина по поставленному объёму нефти за вычетом поступлений в российских бюджет по понижающему коэффициенту и экспортных пошлин по нефтепродуктам.
• Потери по газу оценивались как разница между среднегодовой ценой газа на границе Германии и в Белоруссии за вычетом повышенных до рыночного уровня расходов на транзит газа по территории Белоруссии.
• Потери по схеме экспорта нефтепродуктов под видом «растворителей и разбавителей» оценивались как неуплаченная среднегодовая экспортная пошлина по объёму вывезенных из Белоруссии «растворителей и разбавителей».
• Потери по нелегальным сигаретам оценивались как неуплаченные акцизы и НДС по поставленным из Белоруссии сигаретам.
• Расчётные показатели для каждого года округлялись в меньшую сторону с точностью до $50 млн. Например, если в результате оценки получалось число — $983 млн, то для вычисления суммарных потерь и построения графиков мы брали число — $950 млн.
• Значения для каждого года пересчитывали в доллары США 2019 года по калькулятору инфляции.

Как Россия стала «дойной коровой» для Лукашенко

Избранный президентом Белоруссии летом 1994 года Лукашенко сразу же начал договариваться с Москвой. Уже через полгода, в феврале 1995 года, на встрече в Минске Борис Ельцин и Александр Лукашенко договорились рассматривать российско-белорусские отношения, как сказано в документе, «в качестве приоритетного направления внешней политики» России и Белоруссии.

Этот первый документ является классическим образцом 25-летней политики Лукашенко по отношению к России: получение многочисленных выгод в обмен на клятву о дружбе и обещания о будущих выгодах. Так, согласно протоколу встречи, Ельцин поручил правительству России рассмотреть вопрос о поставке в соседнюю страну в том же году 6 млн тонн нефти по ценам, установленным для российских потребителей, и опустить цены на газ для Белоруссии до уровня действующих на внутреннем рынке России. Кроме того, Россия предоставила кредит на покупку топливно-энергетических ресурсов и финансовую помощь для минимизации последствий чернобыльской катастрофы.

Что взамен получила Россия? Лукашенко обещал проработать вопрос о совместной эксплуатации военных аэродромов в Белоруссии, принять «меры к ускорению» акционирования «Белтрансгаза», управляющего газопроводами в Белоруссии, и созданию совместной с «Газпромом» газотранспортной системы.

Спустя год после встречи в Минске, в феврале 1996 года, Россия и Белоруссия подписали соглашение об урегулировании претензий финансового характера. Согласно новому документу, Россия отказалась от претензий по государственному долгу, то есть списала межправительственные кредиты, выданные по соглашениям в 1992—1994 годах. Также Россия оплатила стоимость расщепляющихся материалов, извлекаемых из ядерных боеприпасов, вывезенных с территории Белоруссии, и расходы, связанные с пребыванием вооружённых сил России на территории Белоруссии в 1992—1996 годах. В свою очередь, Белоруссия отказалась от претензий по внутреннему валютному долгу бывшего СССР, компенсаций по расходам на рекультивацию мест дислокации вооружённых сил России (по сути, бывших воинских подразделений СССР) и за комплекс зданий для размещения дипломатических представительств России.

«С этого момента никто никому ничего не должен», — заявил тогда Ельцин. Можно ли это назвать равноценным обменом?

Общий объём списаний белорусских долгов по различным соглашениям, по оценке Международного валютного фонда (МВФ), составил тогда около $1,4 млрд. В том числе были списаны кредиты на $471 млн, что позволило Белоруссии снизить финансовый долг перед Россией в 44 (!) с лишним раза — с $621 млн до $14 млн.

Лукашенко поблагодарил «Бориса Николаевича за движение по пути интеграции» и так высказался на тему будущего двух стран: «[если] мы выйдем на конфедерацию или федерацию, или на какой-то ещё союз, который может быть ещё более монолитным, чем СССР, то ради бога».

Несмотря на огромные списания и льготные цены на нефть и газ, долг Белоруссии, прежде всего, за поставки энергоресурсов продолжил расти. В том же 1996 году долг по газу в $157 млн стал новой темой для переговоров. Лукашенко тогда выбрал для себя тактику, которой придерживался и в дальнейшем: любые разговоры о выплате долгов, сокращении поставок энергоресурсов или, не дай бог, повышении цен на них он называл «политическим заказом».

В 2004 году Владимир Путин на фоне очередного конфликта вокруг цен на энергоресурсы и отсутствия прогресса в создании Союзного государства заявил избирателям, что Россия должна «перестать быть дойной коровой для всех и для каждого». Однако, взлёт цен на нефть и газ в следующие годы привёл к тому, что субсидии режиму Лукашенко выросли в разы и счёт пошёл на миллиарды долларов в год.

От картошки до субсидий: как Россия не получала деньги за газ

Ещё в первом протоколе от 1995 года по результатам встречи президентов двух стран в Минске был пункт, по которому правительство России должно изучить возможное снижение цены на газ для Белоруссии до уровня на внутреннем рынке России. Голубая мечта Лукашенко — получать российский газ в Белоруссии по стоимости для Смоленской области. И хотя полностью реализовать её белорусский президент не смог, на протяжении всех 25 лет он добивался существенных скидок на газ.

В середине 1990-х разница между стоимостью газа в Белоруссии и в Германии, крупнейшем зарубежном рынке для «Газпрома», составляла около 45%. По расчётам «Открытых медиа», Белоруссия покупала газ по цене около $50 за 1000 куб. м, цена газа на границе Германии составляла в районе $90. Но если от Германии «Газпром» получал деньги, то Белоруссия зачастую рассчитывалась товарами. Например, летом 1997 года представитель «Газпрома» рассказывал, что только 30% белорусского долга за газ, составлявшего на тот момент $125,5 млн, будет оплачено деньгами, а 70% — товарами. А в начале 2001 года «Газпром» списал белорусской стороне $51 млн долга за поставки тракторов и картофеля. При этом на бартерных схемах газовая корпорация теряла деньги: по данным «Коммерсанта», «Газпром» получал от реализации белорусских товаров не больше 60−65% их номинальной стоимости.

В посткризисном 1999 году Лукашенко добился снижения цены газа с $51 до $30 за 1000 куб. м. Это было уже в два с лишним раза ниже цены на границе Германии — $68, даже на Украину «Газпром» продавал газ по $50.

В 2002 году белорусские чиновники рассчитывали на ещё одно снижение цены на газ — до уровня Смоленской области, тогда закупавшей газ примерно по $18,6 за 1000 куб. м. В апреле 2002 года Россия и Белоруссия подписали соглашение, по которому цена на поставляемый газ определялась на «уровне оптовых цен на газ, реализуемых потребителям Российской Федерации пятого ценового пояса» (к нему как раз и относился эталонный для Лукашенко Смоленск). Но льготная цена действовала только для 10 млрд кубических метров в год из необходимых Белоруссии 17 млрд кубометров, а остальное Белоруссия должна была закупать по рыночной цене у независимого производителя газа — компании «Итера». Стоимость газа в Европе к тому времени уже превысила $100.

Расхождение между ожиданиями Лукашенко и ростом цены на газ на мировых рынках привело к «газовой войне» между Россией и Белоруссией через полгода после подписания соглашения. Уже к ноябрю Белоруссия выбрала всю годовую квоту по льготной цене от «Газпрома», отказавшись закупать газ по рыночной, но по-прежнему низкой цене — $35. Белорусские потребители стали просто отбирать в нужном им объёме транзитный газ, в ответ на это «Газпром» сокращал поставки на 50% и даже приостанавливал их, но в итоге российским и белорусским чиновникам удалось договориться: покупатели согласились с повышенной ценой и обещали заплатить.

С 2002 по 2006 год цена закупаемого Белоруссией газа выросла на 60% — с $30 до $48 за 1000 куб. м, хотя в Германии в 2006 году средняя цена была уже в шесть раз выше — около $280 за 1000 куб. м.

По расчётам «Открытых медиа», только в 2006 году Россия потеряла на поставке газа по низкой цене в Белоруссию $3,95 млрд (разница между ценой на газ в Германии и Белоруссии за вычетом стоимости транзита газа по территории Польши и Белоруссии, а также пересчёта стоимости транспортировки газа по территории Белоруссии по рыночной цене). Президент Путин оценивал годовые «газовые» субсидии Лукашенко в чуть меньшую сумму — $3,3 млрд.

Низкая цена на газ для Белоруссии была связана с ожиданием приватизации белорусского монополиста, «Белтрансгаза». Хотя Лукашенко ещё в 1995 году договорился об «ускорении» создания совместной с «Газпромом» газотранспортной системы, он никак не мог расстаться с предприятием. Наконец, в мае 2007 года правительство Белоруссии и «Газпром» подписали договор о купле-продаже, оценив 50% «Белтрансагаза» в $2,5 млрд. Оценку белорусского предприятия проводил голландский банк ABN Amro. Хотя сам «Газпром», как утверждали СМИ, оценивал весь «Белтрансгаз» в $3,5 млрд, он вдобавок к многолетнему миллиардному субсидированию цены на газ согласился заплатить за компанию «самую высокую из возможных оценок». К слову, Лукашенко хотел больше: он оценивал «Белтрансгаз» чуть ли не в $17 млрд. В ноябре 2011 года «Газпром» выкупил остальные 50% «Белтрансгаза» за $2,5 млрд. От первого протокола о намерениях по передаче белорусской газовой компании России прошло шестнадцать с половиной лет.

После покупки половины «Белтрансгаза» «Газпром» заключил новый пятилетний контракт на поставку и транзит газа. На 2007 год цена для Белоруссии установлена в $100 за 1000 куб. м, на будущее прописывается формула «сближения» белорусских и европейских цен на газ: в 2008 — 67% от цены для Польши за вычетом экспортной пошлины и стоимости транзита, в 2009 — на 80%, в 2010 — на 90%. Однако цена на газ в Европе увеличивалась существенно быстрее, и формула за ней не поспевала. 2008 год стал рекордным по размеру субсидий: по расчётам «Открытых медиа», Россия потеряла $4,85 млрд на поставках газа по нерыночной цене в Белоруссию.

Но и в последующие годы цена на газ для Белоруссии так и не поднялась до европейского уровня. Например, в 2017 году Белоруссия и «Газпром» подписали соглашение об изменении условий поставок, включив в формулу цены дополнительную скидку. По информации «Коммерсанта», скидка составила 20%. При этом ежегодные потери России от поставок по нерыночной цене уменьшились, прежде всего, за счёт снижения цены на газ в Европе.

В итоге, по подсчётам «Открытых медиа», общие потери России по газовому бизнесу с Белоруссией за 25 лет правления Лукашенко составили не менее $40 млрд.

От пошлин до растворителей: как Россия не получала денег за нефть

Нефть — второе после газа главное направление во внешнеторговом сотрудничестве двух стран. После распада СССР в Белоруссии остались два крупных нефтеперерабатывающих завода — Новополоцкий («Нафтан») и Мозырский, производящие бензины, дизельное топливо, керосины, битумы и другие продукты нефтепереработки и нефтехимии. До прихода к власти Лукашенко Россия и Белоруссия договорились о создании нефтегазовой компании «Славнефть», под управление которой должны были перейти нефтедобывающие предприятия в России и Мозырский НПЗ. Но интеграция не удалась — «Славнефть» [сейчас ею владеют «Газпром» и «Роснефть». — ОМ] так и не получила контрольный пакет акций Мозырского НПЗ. Второй белорусский НПЗ — «Нафтан» — также остаётся под контролем белорусского государства. И все 25 лет интеграции в этой области Лукашенко свёл к получению ценовых субсидий в обмен на обещания.

Такая схема устраивала и Белоруссию, и российские нефтяные компании, ведь по соглашению о Таможенном союзе России и Белоруссии, поставки нефти в Белоруссию не облагались экспортной пошлиной, создавая преференции для местной нефтепереработки. Потом российские компании продавали нефтепродукты, произведённые из беспошлинной нефти, в Европу по рыночным ценам. Российский бюджет при этом недополучал сотни миллионов долларов ежегодно, а за Белоруссией закрепилось звание «нефтяного офшора».

И только в 2006 году, когда цена на нефть превысила $50 за баррель, а недополученные экспортные пошлины от поставок в Белоруссию стали исчисляться миллиардами долларов, российские чиновники вспомнили о четвёртой статье всё того же соглашения о Таможенном союзе 1995 года. В ней шла речь о том, что экспортные пошлины на товары, изготовленные одной страной союза (Белоруссией) из сырья другой страны союза (России), должны зачисляться в бюджет «в соответствии с согласованным распределением сумм». В реальности же, как писал тогда «Коммерсантъ», «механизм разделения белорусских экспортных пошлин не работал никогда».

«Нефтяная война» с обещанием снизить поставки нефти и отменить беспошлинный вывоз нефти в Белоруссию развернулась параллельно с «газовой войной» в конце 2006 года — начале 2007 года. Требования России — повышение белорусских экспортных пошлин на нефтепродукты до уровня российских и распределение пошлин в соотношении 85% на 15% в пользу России. Белоруссия в ответ ввела таможенную пошлину на транспортируемую по нефтепроводу «Дружба» нефть в Европу и составила административный протокол на руководителя «Транснефти» за перемещение нефти «без таможенного декларирования и уплаты соответствующих пошлин».

Как и в случае «газовой войны» Россия и Белоруссия быстро пошли на мировую: но если по итогам первой «Газпром» получил более выгодные цены и долю в «Белтрансгазе», то нефтяные договорённости касались только денежных вопросов, а НПЗ оставались у Лукашенко. По соглашению поставки нефти в Белоруссию облагались экспортной пошлиной, но по льготному тарифу: в 2007 году — понижающий коэффициент равнялся 0,293 (или 29,3% от ставки экспортной пошлины, установленной Россией. — ОМ), в 2008 — 0,335 и в 2009 — 0,356. Что это означало на практике? В 2006 и 2007 годах Россия могла получить от поставок нефти в Белоруссию около $4 млрд экспортных пошлин, но в 2006 году не получила ничего, а в 2007 году — около $1,2 млрд.

С 2011 по 2014 год Россия и Белоруссия договорились работать по новой схеме. Нефть и нефтепродукты, поставляемые в Белоруссию, освобождались от экспортных пошлин, а экспортная пошлина на нефтепродукты, продаваемые Белоруссией в западные страны, зачислялась в бюджет России. Но и в этом прозрачном механизме работы не обошлось без сюрпризов. В 2010 году Белоруссия экспортировала 244 000 тонн на $158 млн «растворителей и разбавителей», в 2011 году — уже 2,08 млн тонн и $1,572 млрд, в 2012 году — 3,25 млн тонн и $2,781 млрд. Сергей Шаталов, занимавший тогда пост заместителя министра финансов России, заявил, что таким образом Белоруссия уходит от выплат в российский бюджет: «Мы опасаемся, что этот товар — прикрытие. Не исключено, что под видом растворителей экспортируют нефтепродукты».

В сентябре 2012 года российские чиновники решили повысить ставку экспортной пошлины на «растворители и разбавители» до уровня бензина. В 2013 году экспорт Белоруссии по этой товарной позиции упал до 1 153 тонны. По оценке «Открытых медиа», российский бюджет не получил около $2 млрд из-за белорусского экспорта «растворителей и разбавителей».

Введение налогового манёвра в нефтяной отрасли России (постепенное повышение налога на добычу полезных ископаемых и снижение экспортной пошлины до нуля с 2019 по 2024 год — «Открытые медиа») приведёт к росту стоимости российской нефти для белорусских НПЗ и падению доходов бюджета Белоруссии, который дополнительно зарабатывал на так называемом «перетаможивании» 6 млн тонн российской нефти. Лукашенко переход от субсидирования к рыночным ценам не понравился: «Извините, нас раком поставили по углеводородам, и никто на это не посмотрел — плевать на все союзы и прочее». В августе 2020 года он заявил, что Белоруссия не получила $600 млн из-за нефтяных разборок с Россией. По оценке «Открытых медиа», Россия потеряла на нефтяных льготах для Белоруссии и связанных с ними схемах не менее $52 млрд.

От сигарет до устриц: как Россия теряла деньги на контрабанде

Хотя схема по экспорту нефтепродуктов под видом растворителей и разбавителей ушла в прошлое, в Белоруссии регулярно появляются новые «серые схемы» бизнеса, из-за которых российский бюджет теряет налоги.

В апреле 2012 года Лукашенко своим декретом отменил квоты на производство сигарет, реализуемых за пределами Белоруссии. Разница между акцизными ставками на табак в России и Белоруссии привела к росту продаж нелегальных белорусских сигарет в России (на сигареты самой дешёвой — I ценовой группы — акциз в Белоруссии почти в четыре раза ниже, чем в России: около 719 российских рублей против 2671 рубля за 1000 штук).

Нелегальные сигареты — это, прежде всего, так называемая «белая контрабанда», когда сигареты с белорусскими акцизными марками перевозятся в Россию и продаются здесь без уплаты акцизов и НДС. По оценке KPMG, с 2015 по 2018 год ввоз белорусских сигарет в Россию увеличился с 2 млрд штук до 13,6 млрд штук (из них только 0,86 млрд штук ввезено легально).

Дисбаланс на табачном рынке стран Евразийского экономического союза (ЕАЭС), включающего Россию и Белоруссию, видимо, будет устранён только через несколько лет. В конце 2019 года чиновники ЕАЭС договорились о плавном повышении акциза на сигареты до 35 евро за 1000 сигарет во всех странах-участницах союза к 2024 году. Пока же Россия продолжит терять деньги. По оценке KPMG, в 2018 году бюджет страны недосчитался 67,5 млрд рублей НДС и акцизов от продажи нелегальных сигарет, при этом 60% потерь обеспечила белорусская продукция (остальное пришлось на Казахстан). По мнению участников табачного рынка, в 2019 году ущерб от ввоза нелегальных сигарет в Россию вырос до 100 млрд рублей.

Если «серые схемы» на табачном рынке можно как-то оценить, то потери российского бюджета от реэкспорта санкционных товаров учёту не поддаются. После введения в 2014 году санкций США, Евросоюза и их союзников в отношении России за присоединение Крыма Россия запретила поставку многих продуктов питания из этих стран. Но единое таможенное пространство позволило ввозить попавшую под эмбарго продукцию через Белоруссию, а лексикон покупателей обогатился такими сочетаниями, как «белорусская папайя» и «белорусские устрицы». В 2014—2016 годах импорт продовольствия в Белоруссию, как и экспорт из Белоруссии в Россию, по отдельным категориям вырос в несколько раз. Но после раскрытия в 2017 году Федеральной таможенной службой и Центробанком России крупнейшей сети компаний, вовлечённых в реэкспорт санкционных продуктов питания, импорт продовольствия в Белоруссию стал снижаться.

Почему Смоленск — не Белоруссия

По оценке «Открытых медиа», суммарные потери России за 25 лет субсидирования режима Лукашенко составляют как минимум $98,7 млрд. Так как у доллара 1995 года и доллара 2019 года разные покупательные возможности, то мы перевели сумму потерь за все годы в валюту 2019 года. Итог — $116,1 млрд.

Окончательная это сумма? Конечно, нет. Во-первых, в оценку входят потери только от более-менее легко поддающихся оценке направлений, но есть и другие экономически невыгодные для России истории. Например, бывший министр сельского хозяйства Александр Ткачёв оценивал потери сахарной промышленности России от реэкспорта сахара Белоруссией и Казахстаном только в 2017 году в 70−80 млрд рублей. Ранее Белоруссия уже попадала в скандал с сахаром: получив беспошлинную квоту на сахар, произведённый из собственной свёклы, она поставляла в Россию, приготовленный из импортного тростникового сахара-сырца.

Во-вторых, Лукашенко по-прежнему находится у власти, а значит, счёт потерь России продолжит увеличиваться, хотя мечта белорусского президента о цене газа как в Смоленской области, кажется, ушла в прошлое. Ведь, по мнению белорусского президента, Россия обязана платить: «Вы считаете, что это должно быть бесплатно? 10 миллионов человек (население Белоруссии на тот момент — „Открытые медиа“), которые сегодня стоят щитом перед Москвой, это, что, бесплатно?! Это цены не имеет!»

Кстати, о Смоленской области, которая, как шутливо напоминал Лукашенко в 2014 году, когда-то принадлежала Белоруссии. На YouTube пять лет назад появился ролик, где сравнивается качество дорог у границы России и Белоруссии, — сейчас у него 9,5 млн просмотров. С российской стороны — разбитая дорога, в Белоруссии — идеальный асфальт. Возможно, картинка была бы другой, если бы бюджет российского региона получал хоть сколько-нибудь сопоставимые с соседями субсидии и преференции.

В Белоруссии семь областей, включая Минск — отдельную административную единицу. Бюджет семи ближайших к белорусской границе российских регионов (это Брянская, Калужская, Курская, Новгородская, Псковская, Смоленская и Тверская области), составил за 20 лет $132,7 млрд. Если бы Россия, к примеру, направила потерянные на поддержке режима Лукашенко миллиарды на развитие этих регионов, то их бюджет увеличился бы на 84%, подсчитали «Открытые медиа».

---

Правила двусторонних отношений от Лукашенко