В действительности единственная политиэкономическая функция российских граждан сводится к потреблению товаров и услуг на внутреннем рынке

После пожара в Кемерово, унесшего 64 жизни детей и взрослых, можно говорить о том, что российские власти, по сути, объявили дефолт по своим обязательствам перед гражданами. В частности, они расписались в том, что не обеспечивают нашей физической безопасности. Вы скажете, что никогда на это не соглашались, как же это стало возможным?

Монополист и обуза

Как известно, до 80% российской экономики оказалась сегодня консолидированной в руках государства. Это означает, что большинство наших сограждан прямо или косвенно работают на российскую власть. По этому показателю мы вплотную приблизились к показателям советской эпохи. Происходящее на рынке банковских услуг или ритейла в последние годы демонстрирует, что эта тенденция будет лишь усиливаться. Несмотря на заявление финансовых властей России о необходимости новой волны приватизации, в реальности огосударствление экономики продолжается.

С политической точки зрения это означает, что гражданине России превращаются в наемных работников и — что особенно важно — государство превращается в монополиста на рынке труда. Всем знакомы истории из советских учебников по истории: вот капиталистические тресты, которые предлагают своим работникам невыносимые условия труда, потому что у работников нет никакой альтернативы, и иначе их ждет голодная смерть. Эта карикатура теперь вполне применима к российской реальности. Скажем, если вы работаете преподавателем и критикуете текущей политический курс правительства в социальных сетях. Вас могут судить в качестве экстремиста, что в нынешних условиях означает блокировку ваших банковских счетов и «волчий билет» в профессии — ни одно учебное заведение в стране не сможет взять вас на работу.

Эта ситуация масштабируется: граждане превращаются в дешевую рабочую силу, а государство в работный дом. Никакой третьей структуры вроде профсоюза или работодателя-конкурента здесь в принципе не предусмотрено. Российские пространства огромны, квалификация жителей страны невысока, а трудовая мобильность, если не считать потоков молодежи, направляющейся в Москву и Петербург, стремятся к нулю. Добавьте сюда отсутствие политической оппозиции, парламента и независимых медиа, и придете к очевидному выводу: единственной надеждой всех нас как «бюджетников» становятся подачки со стороны государства, у государства же по отношению к нам нет никаких обязательств.

В частности, государство не заинтересовано в обеспечении нашей безопасности. Человеческая жизнь в России экономически дешева (читайте «Сколько стоит человеческая жизнь?»), а массовая гибель людей вряд ли может привести к политическим проблемам. В Кемерово не нашлось ни одной политической силы, которая помогла бы родственникам погибших детей бороться за справедливость — ни коммунистов, ни националистов, не либералов. Дешевая жизнь человека — следствие невысокой роли граждан в сырьевой экономике и отсутствия демократических институтов. Для поддержания текущего уровня дохода от экспорта нефти и газа граждане России не нужны. В рамках контракта между государством как единственным работодателем и бюджетниками последние все чаще рассматриваются скорее как обуза.

Нация бюджетников

Нам кажется, что мы работаем на государство и платим ему налоги, но в действительности единственная политиэкономическая функция российских граждан сводится к потреблению товаров и услуг на внутреннем рынке. Так, чтобы государство могло зарабатывать на нас вторично в рамках коррупционного потребительского рынка. Ясно, как это работало в Кемерово: старая кондитерская фабрика была приватизирована и перестроена в большой торговый центр, в котором все вопросы с пожарной безопасности были решены под ключ с нужными людьми из числа чиновников за два часа в 2016 году.

В нормальной ситуации государственная машина работает так: граждане делегируют представителей во власть и платят властями налоги, требуя взамен определенного сервиса — в частности реализации ключевой (по социологу Максу Веберу) функции современного государства, монополии на применение физического насилия и, таким образом, защиты граждан от всех прочих источников насилия, которые можно себе представить. В том случае, если государство не справляется со своими обязанностями, граждане выставляют ему «счет». И это может быть как отказом переизбирать политика на очередных выборах, так и самых острых случаях реализацией закрепленного во всеобщей декларации прав человека права на восстание.

Российская система государственной власти коррумпирована (в первоначальном смысле слова, то есть повреждена, дисфункциональна), начиная с самого фундамента. Граждане не делегируют полномочия государству, но ждут от него милости. Не платят прямых налогов, но живут на подачки (и при этом государство изымает высокие косвенные сборы — от НДС до социальных выплат работодателей, которые затем расходуются государством на текущие нужды). Монополизация медиарынка в руках государства приводит к тому, что все эти вещи не обсуждаются, но забалтываются разного рода пропагандистскими штампами, посвященными США или Украине, но не внутренним проблемам. Нация бюджетников оказывается неспособной к политической солидарности и вынуждена пролонгировать государственные полномочия снова и снова. Когда эта ситуация длится годами, государство забывает причинно-следственные связи, которые работают здесь обычно: вы правите, поскольку выполняете определенную работу.

Итого, почему государство в России не заботится о гражданах и в частности не заботится о нашей физической безопасности? Ответ довольно тривиален: потому что оно совершенно не заинтересовано заниматься этим — ни в экономическом, ни в политическом смысле слова. Таков итог развития постсоветской демократии: сегодня наше государство существует только для самого себя и в собственных интересах. И когда оно раз за разом отказывается выполнять свои функции, то разве что находит в этом дополнительный источник дохода, но определенно не сталкивается ни с какими рисками. Думаю, что ответственность за такое положение вещей лежит на российском обществе, то есть всех нас: бизнесе, ученых, представителей интеллигенции.