26-летний программист, сотрудник Сбербанка Айдар Губайдулин был задержан 8 августа. По версии Следственного комитета, Губайдулин бросил в силовиков пластиковую бутылку: ни в кого не попал, но получил обвинение в покушении на применение насилия к полицейскому. «Этот бросок бутылки был спонтанным и эмоциональным решением. Чтобы сделать хоть что-то. Чтобы показать, что полицейские делают что-то ненормальное», — объяснял Губайдулин «Новой газете» свой поступок на акции, где полицейские жестко задерживали как участников, так и случайных прохожих.

После того как суд вернул его дело прокурору из-за несоответствия обвинения фактическим обстоятельствам, Губайдулина отпустили под подписку о невыезде. Вскоре следствие изменило ему обвинение, переквалифицировав его с «покушения на насилие» (ч.1 ст. 318 через ч.3 ст. 30 УК) на «угрозу применения насилия» (ч. 1. ст. 318). Наказание по ней — до пяти лет лишения свободы. Опасаясь уголовного преследования, Губайдулин покинул Россию в середине октября.

В разговоре с «Открытыми медиа» Губайдулин рассказал о своей новой жизни в Литве и желании когда-нибудь вернуться в Россию.

— После отъезда тебе в России предъявили новое обвинение, объявили в международный розыск и заочно арестовали. Была ещё какая-то реакция?

— Когда стало известно, что я покинул Россию, к моим родителям в Уфе также пришли с обыском. У них изъяли всю технику, даже старый системный блок забрали. Мама писала заявление на возврат, но до сих пор ничего не вернули.

— Как ты устроился в Литве? Работаешь?

— После того как я уехал, десятки людей из разных стран предлагали помощь в поиске работы, в Германии, в Финляндии, вообще по всему миру. Но я решил пока никуда не переезжать. Сейчас устроился на удалённую работу в ирландскую компанию в сфере IT. С этой компанией я списывался насчёт работы по фрилансу ещё летом, до всех этих событий, и мы уже тогда провели с ними первое собеседование. После того как меня освободили, я написал им ещё раз. В итоге меня взяли.

Из «Сбербанка-Технологии» меня уволили только в декабре, когда я связался с менеджером по персоналу и почтой отправил заявление об увольнение по собственному желанию. [Губайдулин, по собственным словам, почти не работал в банке с августа, но все равно оставался в штате — Сбербанк его не увольнял; на момент выхода интервью пресс-служба Сбербанка не ответила на запрос]

Здесь я поддерживаю связь и с другими фигурантами «московского дела», а также с участниками информационного проекта «Арестанты дела 212», созданного для поддержки обвиняемых по «московскому делу», что-то делаю как волонтер на сайте.

— Возвращаясь к твоему участию в «московском деле». Правильно ли называть тебя политическим активистом? Ты давно начал ходить на протестные акции?

— На митинги я ходил с марта 2017 года, когда Алексей Навальный выпустил фильм «Он вам не Димон». С тех пор старался не пропускать массовые акции. В этом году меня очень возмутил недопуск независимых кандидатов до выборов в Мосгордуму. Я был на согласованном митинге 20 июля на улице Академика Сахарова, через неделю — 27 июля — на митинге около мэрии. Потом ещё было шествие 3 августа по Бульварному кольцу. Всё нормально прошло.

— То есть никаких повесток до задержания не было?

— Уже 8 августа ко мне домой пришли с обыском. Вечером в пол-одиннадцатого я пришёл домой после тренировки, минут 40 отдохнул, как услышал очень долгий звонок, в дверь начали стучать со словами «Открывайте, полиция». Я был в шоке, со мной такого раньше не случалось, и с полицией я никогда дел не имел. Через 5 минут я всё же открыл дверь, начался обыск. У меня сразу изъяли всю технику, опечатали её, после этого следователь для вида прошёлся по квартире: он открывал какие-то двери в шкафах, ящики, явного желания что-то найти у него не было.

После обыска меня отвезли в ИВС [изолятор временного содержания] «Медведково», я провёл там девять дней. Со мной сидел один человек. Он мне рассказывал, что у него была встреча с его адвокатом, после которой он сказал, что «нам всем конец (п_ц)», постоянно повторял, что нам дадут по несколько лет. Он уговаривал меня пойти работать в хозбригаду в СИЗО, чтобы избежать колонии.

После ИВС меня отвезли в СИЗО «Пресня», где я провёл на карантине десять дней. Всего нас в камере было четверо. Наше окно выходило во внутренний двор, так называемый квадрат, где гуляют заключённые. На крыше одного из блоков у прогулочного дворика очень громко включали музыку, чтобы заключённые, которые прогуливаются в соседних двориках, не переговаривались. Слушать эту музыку целый день очень тяжело.

На десятый день меня должны были распределить в какую-то другую камеру, была комиссия, но меня перевезли в другой ИВС, потому что следствие решило предъявить мне новое обвинение по части 1 статьи 318 («покушение на применение насилия к полицейскому»), статье 30 УК РФ («приготовление к покушению»), до этого у меня была только статья 212 УК РФ («участие в массовых беспорядках»). На новом месте начались активные следственные действия. Несколько дней подряд ко мне приезжали следователь и мой адвокат Максим Пашков. Всего я провёл в заключении 40 дней, меня освободили из-под стражи 18 сентября.

Возвращаясь к разговору с подозрительным сокамерником в ИВС. Когда я уже находился в Литве, я написал письмо Андрею Баршаю [ещё один фигурант «московского дела», 21-летний студент МАИ, обвиняется в нападении на полицейского], который сейчас под арестом. В ответном письме он мне рассказал, что всё хорошо, в ИВС он познакомился с моим бывшим работодателем Сергеем Чернышовым, который обо мне хорошо отзывался. Но этот Сергей Чернышов не мой работодатель, я с ним познакомился только в камере после ареста. Судя по всему, это человек, который постоянно проводит какое-то время в ИВС, так называемая «наседка», видимо, у него разные легенды для разных людей, он, конечно, умеет «приседать на уши». Мой адвокат предупреждал меня, чтобы я не говорил о деле ни слова ни с кем из таких сокамерников.

— Как развивались события после того, как суд тебя освободил?

— После этого я вернулся к работе в Сбербанке. [с конца сентября по начало октября] Написал заявление на возврат техники и паспорта, но так и не дождался этого. Изначально я думал, если дело утвердит прокурор и оно уйдёт в суд, я уеду из страны. Но я не стал этого дожидаться. Как мне показалось, гайки закрутили 14 октября: утром задержали четверых новых фигурантов, а вечером была апелляция на приговор Константину Котову, которая оставила в силе наказание — четыре года колонии.

Я решил уехать. Сел в машину, через какое-то время оказался в Литве. Подробно рассказывать об этом не буду, чтобы не подставлять людей, которые мне помогали. Сначала знакомые мне помогли снять на 2 недели апартаменты, потом я уже сам официально снял квартиру по своему загранпаспорту.

— Заочный арест в России как-то отразился на твоей жизни в стране европейского союза?

— Нет. Сейчас я подал документы на политическое убежище в Литве, так что я уже нахожусь под защитой этого государства.

Здесь другой ритм жизни, спокойный. Новый год я буду отмечать с одной компанией, куда меня сегодня пригласили на день рождения, здесь все друг друга знают. Хочется надеяться, что я вернусь в Россию, но я не думаю, что это будет в ближайшее время.