Почему в России открылся новый сезон охоты на независимые СМИ

Падающие рейтинги толкают власть к упреждающим ударам по любым альтернативным источникам информации. Так под удар попал The New Times

Бывший заместитель главного редактора журнала The New Times делится своей точкой зрения на претензии Роскомнадзора к изданию.

Журнал Евгении Альбац The New Times оштрафован на 22 миллиона 250 тысяч рублей за «несвоевременное предоставление в Роскомнадзор данных о зарубежном финансировании». Это рекорд — самый крупный штраф в истории российских СМИ. Повод — формальный.

Как рассказывает сама Альбац, «в апреле 2018 года в генеральную прокуратуру, на имя генерального прокурора Ю. Я. Чайки, поступил депутатский запрос от ветерана КГБ СССР, а потом ФСКН, генерал-лейтенанта и депутата Государственной Думы от фракции «Справедливая Россия» Николая Ивановича Рыжака. В прошлом офицер военной контрразведки, он докладывал, что на его электронный адрес 2 апреля поступило письмо от некоего внимательного гражданина Д. И. Игнатова, который просит «организовать проверку по факту возможного нарушения Федерального закона «О средствах массовой информации». Господин Игнатов обнаружил, что «в период с апреля 2017 года по февраль 2017 года от «Фонда поддержки свободы прессы» были совершены денежные переводы на сумму 5,4 миллиона рублей». Всё, от невероятной осведомленности гражданина Игнатова, и до суммы штрафа показывает — дело не в отдельном нарушении, которое, к тому же, устранено еще летом. Перед нами — попытка добить журнал.

В 2014 году «Фонд поддержки свободы прессы» включили в реестр НКО, исполняющих функции иностранного агента.

Особенный журнал

The New Times — издание особое. В своем виде существует 11 лет. Для России это долго. Журнал никогда не был сверхпопулярным, но обращал на себя внимание за счет жестких, иногда — прямо-таки отчаянных публикаций и последовательной политической позиции.

Чтобы совсем уж в историю не погружаться, вспомним, — The New Times решился выпустить материал «Первая дочь страны» Сергея Канева, о жизни и досугах одной из предполагаемых дочерей Владимира Путина. В The New Times вышло интервью Павла Никулина с леваком из Калуги, который разочаровался в своих прежних идеалах и уехал воевать в Сирию. И у редакции, и у интервьюера после публикации материала были проблемы.

Стоит отметить и пристальный интерес журнала к спецслужбам. Материалы об их деятельности — один из специалитетов The New Times.

В этой готовности идти до конца легко узнать почерк главного редактора The New Times Евгении Альбац. Работать с Альбац непросто, зато интересно, и школу журнала прошли, пожалуй, десятки журналистов, которые трудятся теперь в успешных российских и зарубежных изданиях. Я и сам в этой школе учился, даже оставался на второй год. И в этом смысле The New Times — настоящий факультет журналистики, где учат жестко, иногда — без жалости, но учат по-настоящему. Здесь — своеобразная институциональная роль The New Times для мира отечественных СМИ. Хотя к разговору о роли СМИ как института мы еще вернемся.

За позицию приходится платить, часто — в буквальном смысле. За работой редакции во все времена её существования надзорные органы следили внимательно, и наказывали за малейший просчёт. Штрафы за нарушения законодательства журнал платил практически каждый месяц. Однажды, например, один из колумнистов издания забыл упомянуть, что украинский «Правый сектор» запрещен на территории РФ, и The New Times за это немедленно поплатился. Ирония в том, что автор, как раз тогда попавший в знаменитый список «Миротворца» (да, такое и с оппозиционными журналистами случается), ни одного доброго слова в адрес украинской организации не сказал.

Отечественные бизнесмены — даже те, кто был дружен с Альбац, заходил на редакционные посиделки и участвовал в организованных журналом дискуссиях, — опасались давать в журнал рекламу. Утверждалось, что на это существует негласный запрет. The New Times выживал на частные пожертвования, как раз для их сбора и был создан «Фонд поддержки свободы прессы». Летом 2017 года журнал вынужден был отказаться от бумажной версии. И вот теперь получил штраф, который выглядит несовместимым с жизнью.

Общая беда

Власть многие годы на свободу прессы смотрела сквозь пальцы. Путин, прекрасно помня природу собственного политического успеха, молниеносно взял под контроль метровые телеканалы, и на этом надолго успокоился. Телевизор интересовал Кремль как машина контроля электоральных настроений, все прочее — не интересовало вовсе. В газетах и журналах без особых последствий многие годы можно было писать все или почти все. Риски исходили, скорее, не от центральной власти, а от отдельных чиновников или бизнесменов, обижавшихся на разоблачительные публикации.

Ситуация поменялась в короткую, хоть и яркую эпоху гражданских протестов 2011—2012 годов. Тогда власть окончательно осознала и силу интернета, и опасность свободного слова. «Взбесившийся принтер» шестого созыва Государственной думы породил серию поправок в «Закон о СМИ», а также специальных законов, ограничивающих свободу слова в России. Про многочисленные атаки на интернет тоже забывать не будем. Были отработаны и схемы давления на СМИ через скоординированные действия «активных и неравнодушных граждан»: так пострадал телеканал «Дождь», выдавленный из всех кабельных сетей и поставленный на грань выживания.

В этих последовательных усилиях по разработке репрессивных механизмов есть своя логика. Партийная система в России не сложилась. Системные партии — фикция, зато независимые, ну, или хотя бы не откровенно провластные СМИ давно выполняют по факту роль политических партий. У них есть свой актив — ядро лояльных читателей, есть четкие взгляды, которые на актив транслируются, и да, из этого следует, что они далеки от идеальной объективности. Речь не об игнорировании журналистских стандартов вроде предоставления права на высказывание всем сторонам конфликта, а об отборе тем и подходов к ним. Но эту модель независимым СМИ навязало государство, превратив подконтрольные телеканалы, газеты и агентства в орудия пропаганды. Про геополитические успехи руководства и происки Госдепа россиянину и так расскажут из каждого утюга. Приходится выбирать другие темы, чтобы сбалансировать картину. В условиях отсутствия конкурентной публичной политики её приходится делать газетам. Не случайно ведь и Алексей Навальный в конце концов создал в интернете настоящий медиахолдинг — зарегистрировать партию ему всё равно никогда не дадут.

Кризисные исторические моменты толкают государство к попыткам установить тотальный контроль на политическом поле. Протесты 2011−2012 годов были властью восприняты как кризис, возможно, без достаточного на то основания. Обострение отношений с Украиной, Крым, война на Донбассе, конфликт с Западом — это уже настоящий кризис. Сейчас он входит в новую фазу, пенсионная реформа втягивает в противостояние с властью едва ли не большинство населения страны, а растерянные вожди почти уже прямым текстом говорят то, что оппозиционные журналисты говорили годами — дальше будет хуже. Естественно ожидать, что власть попытается нанести упреждающие удары по любым альтернативным центрам силы вне зависимости от их реальной влиятельности. И независимые СМИ, конечно, в списке целей не на последних местах.

Поэтому журналистов «Новой газеты», которые регулярно находят болевые точки власти, — как это было с историей о преследовании геев в Чечне, как это сейчас происходит с материалами о «путинском поваре» Пригожине, — безо всякого стеснения запугивают. Поэтому, например, гоняются по сети за «МБХ-медиа», блокируя домен за доменом. Поэтому пришли за The New Times.

Если развивать метафору СМИ как партий, The New Times — радикальные либералы, может, и не самые массовые, но заметные. Радикалов бьют первыми. Но это не значит, что остальные уйдут от удара. Зато, если журнал, добитый неподъемным штрафом, закроется, это точно значит, что политическая жизнь в России станет беднее, бледнее. Согласитесь, это ведь как-то неприятно.

Альбац уже заявила, что сдаваться не собирается. Будет апелляция и будет сбор средств в поддержку издания. Будет шанс помочь. Следите за новостями. В такие времена, как наше, вообще полезно за ними следить.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора статьи.