Почему у правительства нет стратегии выхода из 10-летней депрессии

Власти не строят иллюзий о состоянии экономики и положении людей, но 2018 год показал, что работать будут не над проблемами, а над красотой статистики

Потерянное десятилетие продолжается

Если оценивать 2018 год, используя только макроэкономические показатели, то ничего особенного не произошло. ВВП, даже по официальным данным, рос в районе 1,5% год к году, чуть лучше цифры по промышленности. Но это легко объяснимо увеличением добычи и экспорта все тех же нефти и газа.

Реальная зарплата подросла, прежде всего, благодаря первому, предвыборному, кварталу, когда бюджетникам вдруг выплатили внеочередные премии и надбавки. В подавляющем большинстве случаев эта щедрость закончилась после избрания Президента. Ну и, конечно, не подкачали те же нефтяники с газовиками, у которых год вышел удачным.

При этом реальные доходы населения, даже если верить словам Президента, вырастут за 2018 год всего на 0,5% по сравнению с предыдущим годом.

Все эти цифры говорят о том, что потерянное для экономического и социального развития России десятилетие со среднегодовыми темпами роста в районе 1%, которое началось мировым финансовым кризисом 2009 года, продолжается. И не видно ему конца. Даже если опираться на официальные прогнозы, то никаких цифровых чудес в ближайшие годы не произойдет. Будем болтаться чуть выше 1% ежегодного роста, иногда, благодаря счастливому стечению обстоятельств, будет приближаться к 2%. Всемирный Банк в своем обзоре российской экономики предсказывает, что только в 2028 году, то есть через 10 лет, появляется шанс достигнуть 3-процентного роста.

Прорыв без обеспечения

Однако, если с точки зрения статистики, 2018 год ничем выдающимся не запомнился, то с ним связано много любопытных политэкономических событий.

Главное из них — это, конечно, выбор продлившим свои полномочия президентом Владимиром Путиным своей социально-экономической стратегии на следующие 6 лет. Центр стратегических разработок (ЦСР), возглавлявшийся Алексеем Кудриным, представил Президенту более 10 детально разработанных программ по реформированию самых разнообразных сфер — от образования и здравоохранения до государственного управления. Все эти документы многократно обсуждались с экспертами и правительственными чиновниками самого высокого ранга, некоторые из них были опубликованы. Еще в начале 2018 года ходили самые разнообразные слухи о судьбе этих предложений — вплоть до назначения Кудрина на какой-нибудь высокий пост с тем, чтобы он возглавил реализацию на практике предложений ЦСР.

Но еще 1 марта Путин, выступая с ежегодным Посланием Федеральному Собранию, ограничился в первой, «гражданской», части своей речи лишь дежурными декларациями. Единственным привлекающим внимание местом в этой части, стало требование «прорыва», без которого страна безнадежно отстанет от мировых трендов. При этом никаких стратегий обеспечения этого «прорыва» предъявлено не было. Зато вторая часть Послания была посвящена новейшим российским военным разработкам, с показом слайдов и мультфильмов, что произвело сильное впечатление как на собравшихся, так и на всех тех, кто смотрел в этот момент телевизоры. Сложилось впечатление, что Путин именно эту демонстрацию силы считает приоритетом своей политики на следующие 6 лет.

Это предположение подтвердилось, когда он, сразу после своей инаугурации, подписал знаменитый «майский указ». Там снова, по аналогии с «майскими указами» 2012 года, установлены конкретные цифровые параметры, которые правительство должно обеспечить к 2024 году. Но даже беглый анализ этих параметров показывает невозможность выполнения большинства из них, в частности, снижения уровня бедности в 2 раза и обеспечения «устойчивого естественного роста численности населения Российской Федерации» и темпов экономического роста выше среднемировых. Кстати, «майские указы» 2012 года, как это признано даже официальными лицами, не выполнены по подавляющему большинству показателей.

Важна не только заведомая невыполнимость ключевых целей нынешнего «майского указа», но и то, что в нем совсем не нашла отражения тематика «государственного управления», на приоритетности которой настаивал ЦСР. Ведь очевидно, что нынешний государственный аппарат, включая не только исполнительную, но и законодательную, судебную ветви власти, а также правоохранительные органы, неэффективен и неспособен профессионально проводить реформы, которые давно назрели.

Оставался, конечно, еще мизерный шанс на то, что в подготовленных правительством, в развитие «майского указа» приоритетных проектах (программах) найдется, наконец, что-то интересное и многообещающее. Однако, судя по тому, что уже опубликовано, надеяться не на что. Это типичные прожекты, красивые на бумаге, но, как правило, не обеспеченные деньгами и действенными механизмами реализации.

Конструирование статистики

На этом фоне, конечно, вполне логично смотрится замена руководителя Росстата. Новому главному статистику страны первый вице-премьер Антон Силуанов уже фактически поручил пересмотреть методику расчета реальных доходов. Думаю, что это приведет к корректировке задним числом данных за 2018 год, когда Владимира Путина порадуют не скромными 0,5% роста, а полновесными 2,5% — 3%. Вот нам и волшебная палочка-выручалочка для правительства, которое будет уверенно докладывать об успешном движении к тем параметрам, которые намечены в «майском указе».

Возвращаясь к плодам работы ЦСР, необходимо отметить его предложения по увеличению расходов на образование и здравоохранение, что и должно составить основу для качественного обновления российской экономики. И хотя можно было бы радикализировать эти предложения в сторону повышения со скромных 1,5−2% ВВП до 3−4% (т.е. удвоение эти расходов к 2024 году), но с трендом можно согласиться. Но, заглянув в российский бюджет на 2019 и последующие два года, мы испытаем жесткое разочарование. Там не предусмотрены даже эти 1,5−2% ВВП дополнительно. Речь идет в лучшем случае о стабилизации финансирования, а по некоторым позициям и о его снижении.

Тем самым робкие надежды начала 2018 года на то, что Путин даст старт реформам хотя бы по отдельным направлениям, быстро исчезли и, видимо, такую позицию президент будет стараться сохранять все ближайшие годы. А это со всей очевидностью прямой путь к дальнейшей стагнации и медленному, но неумолимому загниванию всех российских институтов.

Но возникает вопрос: как может в такой серьезной ситуации правительство, как ни в чем не бывало, проводить жесточайшую финансовую политику, наращивая профицит бюджета, увеличивая Фонд национального благосостояния, скупая наличную валюту?

Ответ, как мне представляется, ясен. Там, наверху, на самом деле не строят никаких иллюзий по поводу длинных перспектив экономики и социального положения наших людей. Красивую статистику будут конструировать исключительно для «населения», которое должно верить в то, что всё идет в правильном направлении. А на самом деле идет накопление резервов для существования в режиме осажденной крепости. Эти деньги пригодятся для раздачи при критически разогретых внутриполитических конфликтах (как, например, это недавно происходило в Приморском крае), для экстренного погашения точечного недовольства людей, у которых, несмотря на оптимистическую статистику, будничная жизнь становится хуже. Именно поэтому в эту кубышку пытаются затянуть и деньги населения, в частности, через повышение пенсионного возраста, роста НДС и налога на недвижимость.

В 2019 году нам представится отличная возможность проверить действенность такой «стратегии» развития страны.