Можно ли считать арест Абызова борьбой с «системными либералами»?
Бизнесмены в России идут во власть не для продвижения своих политических идей. Иные мотивы стоят и за войнами кланов
Интерпретации задержания бывшего министра Михаила Абызова множатся, и уже актуализирована вся мифология, созданная вокруг российской власти: либералы и силовики, команда Медведева и Семья и так далее. Но есть ли в происходящем хоть какой-то политический смысл — если иметь в виду политику как публичную борьбу идей и их носителей за власть?
Абызов и политика
Первое, на что надо обратить внимание — это сама фигура Михаила Абызова. Является ли факт его нахождения в течение шести лет на государственной службе достаточным основанием, чтоб рассматривать все его нынешние заключения именно через политическую призму?
Если мы вернемся к истокам карьеры Абызова, то не увидим ничего, объясняющего его внезапный взлет: крупный бизнесмен, который в 2011 году оказался в обойме власти, в 2012 году стал советником президента Дмитрия Медведева, а потом и министром. Карьера закончилась так же странно, как и началась: в 2018 году Абызова не позвали в правительство, и он, никак особо не комментируя и не негодуя по поводу фактического свертывания всего, чем он занимался шесть лет, вернулся к жизни обычного миллиардера.
В работающих демократиях предприниматель должен перестать заниматься бизнесом и совершить ряд шагов по стезе общественного служения, чтоб его заметили и привлекли к работе в органах власти. Он должен выдвигать какие-то идеи, на которых и «въезжает» в политику и власть. Поэтому в таких странах политическую карьеру обычно начинают после того, как фактически завершили карьеру в бизнесе, потому что политика не приносит деньги, а наоборот — требует их вложения.
Достаточно посмотреть на биографию Дональда Трампа, чтоб убедиться в справедливости этого суждения: потомственный коммерсант, он много лет занимался бизнесом, участвуя в политике только как спонсор. Соответственно, поход Дональда Трампа во власть — это уж точно не поход за деньгами. Как бы мы ни относились к его идеям, но они у него есть, и они ему дороги. Когда он перестанет быть президентом — он, скорее всего, не перестанет переживать за свои решения и проекты и будет критиковать тех, кто попытается их пересмотреть.
У нас же после «рокировки» отменены почти все решения и инициативы Дмитрия Медведева — при этом сам он вовсе никак не комментирует демонтаж своего политического наследства, при том, что вроде бы остается действующим политиком.
Что касается Абызова, то сам по себе он никогда не был замечен в лоббировании каких-то политических идей и проектов в то время, когда не был чиновником. То есть занятия политикой для него были просто этапом в жизни и скорее всего — вынужденным.
Деньги и власть
В России отношения бизнеса и власти строятся совершенно иначе, чем на Западе: крупного бизнесмена подводят к крупному чиновнику, и тот начинает предпринимателя продвигать, при этом никакой общественной карьеры или хотя бы ее имитации вовсе не нужно. Здесь неминуемо возникают вопросы: каков взаимный интерес сторон в этом альянсе?
По идее, чиновникам должно быть выгодно продвигать каких-то ярких общественников, чья популярность или проекты усиливают их позиции. Никакого политического смысла в продвижении безыдейных коммерсантов нет. В свою очередь, участие коммерсанта в российской политике выглядит еще более странно: он должен отказаться от управления бизнесом и выполнять ряд формальных требований, согласившись быть винтиком в огромной машине власти, причем от него самого ничего не будет зависеть.
Из всего этого можно сделать только один вывод: за формальной стороной вопроса есть и нечто другое, неафишируемое. И мы все знаем, о чем речь: в сегодняшней России во власть идут не за славой и не за реализацией своих идей, а за деньгами.
Это в Америке политик до прихода во власть может быть богаче, чем после ухода из нее. В России из власти уходят или богатыми, или очень богатыми, но точно не беднее, чем были до этого. И если и без того очень богатый Абызов вдруг пошел в беззубую и тусклую российскую политику времен Медведева и Путина, то, скорее всего, видел в этом какой-то коммерческий смысл, возможность заработать еще большие деньги.
Со своей стороны, в появлении во власти Абызова видели для себя какой-то смысл и те, кто его продвигал — не будем тыкать пальцами в Дмитрия Медведева и его окружение.
Таким образом, хождение Михаила Абызова во власть никак не связано с его политическими амбициями. И будучи министром, он лишь имитировал в рамках своих общественных функций интерес к развитию «открытого правительства» и электронной демократии на сайте РОИ. Чем он на самом деле занимался, многие догадывались и до разоблачений СК РФ: еще в марте 2017 года Алексей Навальный рассказал публике о схемах Абызова и его роли в сибирской энергетике.
Есть ли у власти крылья?
Преследование Михаила Абызова правоохранительными органами интерпретируется в том числе и через борьбу группировок во власти. Эта борьба несомненно есть, но имеет ли хоть какой-то смысл навешивать на борющиеся внутри российской власти кланы политические ярлыки? Конечно же, речь идет, прежде всего, о пресловутых «либералах», к которым приписывают и самого Абызова, и его поручителей.
Стоит только перестать видеть в происходящем политику в смысле борьбы идей и увидеть лишь борьбу за экономическую власть, выражаемую в количестве выведенных в свой карман бюджетных денег, как необходимость в запутанной конспирологии про либералов и силовиков отпадает. Более того, отпадает необходимость размышлять над тем, насколько ослабил арест Абызова пресловутую «группу Медведева».
То, что с Абызовым сейчас происходит, является скорее продолжением его коммерческой деятельности, чем политической — просто потому, повторимся, что никакой политикой он никогда и не занимался.
Впрочем, то же можно сказать и о самом Медведеве. Вовсе не за свою харизму и не за свою политическую программу он стал президентом и премьер-министром, а благодаря преданности и безамбициозности. В самые свои славные времена он, по выданной ему Путиным доверенности, изображал президента России и самостоятельную политическую фигуру, но как только концепция изменилась, он снова стал незаметной верной тенью Владимира Путина.
Никаких политических идей у Медведева нет, и поэтому у него нет никаких единомышленников. Максимум, что у него может быть — это бизнес-окружение, то есть те самые бизнесмены, которые нуждаются в протекции чиновников для выхода на новый уровень. Очевидно, у Медведева есть (или был) некий лимит на конвертацию бизнесменов во власть к обоюдной выгоде, и одним из его клиентов в свое время стал Абызов.
Но бизнес — вещь переменчивая. Пока есть общий проект — в партнере есть смысл и он часть команды, как только проект завершен — партнер перестает быть частью команды, и это вполне естественный процесс. Более того, вполне обыденно, что бывшие партнеры потом еще и судятся, обнаружив, что не все договоренности были соблюдены.
Так вот, если Абызов и был когда-то в команде Медведева, то только в узком смысле — его взяли во власть под какие-то проекты и в надежде на его благодарность за протекцию. В 2018 году контракт истек, и Абызов перестал быть частью команды. То, что у него остались какие-то партнеры по бизнесу и личные друзья, и то, что часть из них традиционно как-то связаны с властью, вовсе не говорит о том, что все они имеют отношение к одной группировке внутри власти и тем более к Медведеву.
Что касается Медведева, то его невозможно ослабить никакими арестами, как и невозможно усилить никакими назначениями. Вся карьера Медведева, его прошлое, настоящее и будущее, связаны только с Путиным. И чем спокойнее Медведев переносит разгром своего политического наследия и аресты бывших партнеров, тем устойчивее его положение: без амбиций, без идей, без команды, без гордости — это идеальный набор для второго лица в системе крепчающего авторитаризма.
Дело Михаила Абызова не сообщает нам ничего нового о ситуации в стране. Все тенденции уже давно обозначены: денег становится меньше, поэтому более сильные игроки уничтожают более слабых просто для того, чтобы присвоить себе их долю. Ничего личного, просто бизнес.
