Власти в тупике: трагедию не скрыть, но нельзя ничего плохого говорить ни про самолет, ни про авиакомпанию, ни про аэропорт

Устаревший канон

Трагедия рейса SU 1492 имеет множество измерений, но самое циничное и жестокое из них — идеология.

Без идеологии в нашей стране в последнее время вообще мало что обходится, и чем дальше, тем сильнее становится давление лозунгов на каждую конкретную ситуацию. Никто уже особо и не скрывает, что Россия старается максимально приблизиться к возведенным в канон советским стандартам общественной жизни, при этом важнейшие отличия от советских времен упорно игнорируются, хоть и проявляются все более отчетливо.

Современная Россия живет в совершенно иной информационной среде, не оставляющей никаких шансов на засекречивание или замалчивание неприятных государству деталей случившегося. Любое происшествие неизбежно становится известным общественности в самых подробных деталях, а уцелевшие щедро делятся своими впечатлениями, не оглядываясь на официально выдвигаемые версии.

Замолчать трагедию вовсе у власти не получается, поэтому ей приходится тратить невероятные усилия на то, чтобы уйти хотя бы от обсуждения самых неприятных аспектов и подменить действительно важные темы удобными себе версиями случившегося. В случае со злосчастным самолетом самая острая тема — это качество пресловутого Суперджета и его соответствие современным представлениям о безопасности и надежности. Легко убедиться, что эту тему никто на государственном уровне не поднимает, а любые попытки поговорить об этом блокируются.

Но главное отличие современной российской жизни от советской — это совершенно иная структура экономики. Помимо всесильного и априорно непогрешимого государства и граждан, о которых оно якобы заботится, в современной России возникла еще одна сторона всех конфликтов — близкие к государству коммерческие структуры, которые, когда им удобно декларируют свою коммерческую природу, а когда не удобно — прячутся за ширмой большого государственного интереса и таким образом обретают иммунитет от любого объективного расследования своей деятельности.

Суперджет — это едва ли не личный проект Путина, во всяком случае в свое время президент приложил изрядные усилия для его создания и популяризации. Кроме того, Суперджет — это одно из немногих реальных достижений путинской эпохи, которое действительно существует и им можно воспользоваться в быту.

Насколько Суперджет выгоден тем, кто непосредственно занимается его производством и продажами, и насколько он состоит из импортных деталей, блоков и узлов — эти вопросы остаются за скобками. Главное — самолет делается в России и с него-де началось возрождение отечественного авиастроения.

В условиях конфронтации с Западом и постоянно нагнетаемого ура-патриотизма и шовинистического угара, Суперджет и вовсе стал важной частью мифа об импортозамещении: нам никто не нужен, раз мы даже самолеты сами можем строить.

Заведомо невиновные

Чтоб понять, насколько ситуация с трагедией мурманского рейса завязана с идеологией, достаточно представить себе, что все это произошло не с Суперджетом авиакомпании «Аэрофлот» в Шереметьево, а с иностранным самолетом частной компании в коммерческом аэропорту.

Можно не сомневаться, что в таком случае и у аэропорта, и у авиакомпании начались бы серьезные проверки, а государственные и провластные СМИ наперебой сообщали бы о том, что пилоты уже давно жаловались, пассажиры подавали в суды и вообще — посмотрите, во что превратила незаконно приватизированный в 90-е годы аэропорт эта банда жуликов, выводящих все прибыли в офшоры. Скорее всего, авиакомпания по итогам закрылась бы, а аэропорт сменил собственников на более патриотичных.

Полеты самолетов данного типа в России едва ли сразу запретили бы, но какие-то недружественные жесты в сторону их производителя явно были бы сделаны. Как минимум, на федеральных каналах проклиналось бы низкое качество поставляемых в Россию машин, выдвигались бы конспирологические теории об умышленности всего случившегося, а депутаты в Думе ежедневно оглашали бы новые инициативы по повышению контроля за иностранными самолетами.

Вишенкой на торте в любом случае был бы тезис о том, что у нас есть свой прекрасный Суперджет и непонятно, зачем нужны какие-то другие самолеты на тех направлениях, где может летать он. Кончилось бы все торжественными заверениями всех оставшихся авиакомпаний, что они еще больше будут закупать надежную отечественную технику, постепенно отказываясь от ненадежной импортной.

Но произошло то, что произошло, и оказалось, что все потенциальные виновники трагедии — близкие государству люди и структуры. Про самолет уже было сказано, но ведь и сам «Аэрофлот» — вовсе не чужая нашей власти авиакомпания. Признание, что не все ладно с национальным авиаперевозчиком — это тяжелый удар по старательно создаваемому имиджу, и как мы видим, его всеми силами отводят в сторону. Аэропорт Шереметьево давно управляется теми, кем надо, поэтому «валить» все на его наземные службы тоже нельзя.

Возникала тупиковая ситуация, когда трагедия произошла и скрыть ее невозможно, при этом нельзя ничего плохого говорить ни про конструкцию самолета, ни про авиакомпанию, ни про аэропорт.

Крайние назначены

Выход был найден, и он типичный для нашей страны — винить во всем обычных людей.

Во-первых, виноватыми почти сразу были объявлены летчики, которые якобы совершили трагические ошибки, а во-вторых, сами пассажиры, которые цеплялись за свои чемоданы и тем самым помешали эвакуироваться другим жертвам происшествия. При этом и пожарные машины приехали вовремя, и эвакуация произошла очень быстро, и вообще все молодцы.

Миф о пассажирах с чемоданами, который особенно активно «сеялся» в социальных сетях первые два дня после трагедии, лег на хорошо удобренную почву отечественного гражданского мазохизма. Даже критично настроенные к государственной пропаганде граждане охотно проглотили брошенную наживку и принялись причитать, что любовь к родному чемодану одних людей якобы погубила других, и потому мы сами во всем виноваты, и только потом — самолеты и службы аэропорта.

Между тем, показания выживших свидетельствуют, что никакой проблемы с желающими взять с собой багаж не было — во время жесткой посадки открылись полки и багаж посыпался на пол (при том что маски не выпали почти нигде, что снова возвращает нас к вопросу о качестве воздушного судна). То есть вся эта версия с самого начала была циничной ложью заинтересованных в уходе от серьезного разговора структур.

С летчиками ситуация совершенно непонятная, особенно для неспециалистов. Но как бы ни вели себя летчики во время посадки, не стоит забывать о главном: сначала что-то случилось с самолетом и только потом летчики начали его сажать в аварийном режиме. То есть, если искать первопричину всей трагедии, то она — в инциденте с самолетом, который привел к пожару, жесткой посадке, трудностям с эвакуацией и гибели пассажиров. И чем больше будет внимания на действия пилотов при посадке, тем настойчивее надо требовать рассказать и о том, с чего все началось.

Трагедия в Шереметьево и ее последствия — это очередная демонстрация сущности того политического и экономического строя, который сформировался в России. В условиях циничного государственно-монополитического капитализма гражданин обречен быть крайним и беззащитным не только в случае столкновения с государством по политическим вопросам, но даже и тогда, когда он сталкивается с бизнес-партнерами власти или частно-государственными проектами, поддерживаемыми властью. И как тут не вспомнить ситуацию со свалками, где ради коммерческой выгоды операторов государство готово не только игнорировать, но и силой подавлять протесты граждан?

Противоположные интересы

Интерес российского пассажира прост и понятен — дешево, удобно и без катастроф долететь из пункта, А в пункт Б. Будет ли самолет отечественным или иностранным, будет ли авиакомпания большой полугосударственной или маленькой частной — ему все равно, и это нормально. Чем больше на рынке будет авиакомпаний, моделей самолетов и аэропортов, тем дешевле и качественнее будут авиаперевозки в стране.

Интерес российского государства противоположен — чтобы пассажир летал на том, на чем выгодно государству, и всегда был готов оказаться крайним, потому что российские самолеты не могут быть плохими, как и те, кто их производит, эксплуатирует и обслуживает.

Вообще, российское государство само создает ситуацию, когда у граждан зачастую нет выбора, с какой авиакомпанией, на каком самолете и из какого аэропорта лететь. За исключением Москвы, в остальных городах России есть только один аэропорт и весьма ограниченный набор авиакомпаний, поэтому призывы к бойкоту Суперджета пассажирами бессмысленны.

Рынок авиаперевозок сознательно превращается в монополию окологосударственных перевозчиков, которые в обмен на режим наибольшего благоприятствования закупают самолеты сомнительного качества, закрыв глаза на возникающие с ними проблемы. Даже если Суперджет плох, отказаться от него невозможно — ни по финансовым, ни по идеологическим причинам.

К сожалению, это в теории интерес государства должен быть в максимальной безопасности граждан, поднимающихся на борт воздушного судна. Интерес нынешней российской власти лежит совершенно в другой сфере — замять скандал до парадов 9 мая и оставить все как есть.