Хандрить как Довлатов: Юрий Гладильщиков о фильме Германа
Алексей Герман-младший сделал весьма необычную картину о Сергее Довлатове. Прежде ни он, ни его легендарный отец Алексей Герман не были склонны к биографическому жанру
17 февраля одновременно в Москве и в Берлине, где проходит кинофестиваль, неофициально считающийся номером два в Европе, показали фильм Алексея Германа-младшего «Довлатов». В Берлине фильм борется за главные призы. У нас его пока продемонстрировали лишь прессе.
Рецензии отечественных журналистов, в основном, сверхвосторженные. Я, пожалуй, оценю фильм более сдержанно. Мне нравятся картины Германа-младшего, особенно Garpastum, «Бумажный солдат» и «Под электрическими облаками» — а ведь талантлив этот режиссер изобретать удивительные названия для своих работ! Теперь же просто — «Довлатов». И почему-то кажется, что из всех названий Германа-младшего это — наиболее рискованное.
Потому что за границей Довлатова знают плохо. Хотя он обрел писательскую известность именно в эмиграции — выпустил 12 книг в Европе и Америке за 12 лет, что прожил в Нью-Йорке с 1978 года по 1990-й (и умер от сердечной недостаточности в возрасте 48 лет). А для новой русскоговорящей публики, особенно той, что ходит в кино, он уже не столь культовая фигура, каким был для их мам и пап.
О чем это
Это не биографическая картина — да и странно было ожидать от представителя творческого клана Германов чего-то традиционного, а то и, упаси боже, голливудского. Это необязательные зарисовки, охватывающие всего семь дней из жизни Довлатова. Он отслужил три года во внутренних войсках — охране лагерей в Коми, закончил факультет журналистики и, если правильно понимаю, работал в это время в газете знаменитого в СССР оптико-механического предприятия ЛОМО.
Год — 1971-й, накануне октябрьских праздников. Главки фильма делятся по дням: 1 ноября, 2-е, 3-е
Что в этом хорошего
Это тусовка нищей артистической богемы (слово «богема» у нас тогда тоже, кажется, не употребляли), которая считает себя талантливой и надеется на лучшее. Но нигде не в состоянии найти себе такую работу, чтобы позволила и заработать, и проявить свои великие артистические данные.
Литераторы, художники, актеры, архитекторы, девушки с литературным и театральным вузовским образованием, бывшие и будущие женщины Довлатова — все они огромной толпой перетекают из комнатушек в коридор и обратно какой-то гигантской коммуналки. Может, на Фонтанке (я сам две недели в детстве жил в такой у родственников, а под нами целый этаж занимал признанный великим композитор Соловьев-Седой). В открытых дверях других комнатушек старушки-соседки, не обращая внимания на молодежь, играют на своих древних расстроенных пианино что-то столько же древнее и венское…
И все друг у друга пытаются занять: рубль, червонец, двадцать пять рублей (ровно столько Довлатов ищет на красивую немецкую куклу для своей трехлетней дочери, причем потом надо еще где-то раздобыть куклу: в магазинах их нет (и как удержаться от шпильки! Германы всегда за точность и правду, но в 1971-м довлатовской дочери от первого брака, уже распавшегося, был лишь год. А разговоры с девочкой, которой год, не могут быть столь же серьезными, как с той, которой три, а на вид все пять).
Еще: все пьют. Денег ни у кого нет, но на выпивку они волшебным образом находятся. Довлатов говорит в первый же день, что бросил, но спустя несколько дней тоже пьет: известно, что он был зависим. Многие его друзья в эмиграции считают, что это его и сгубило.
При этом писатель — безусловный центр компании: по росту, красоте и удивительному взору. Есть еще Бродский, но он запоминается лишь одним (впрочем, немаловажным) качеством: актер очень точно, именно что «под Бродского» читает его стихи. Есть ряд других персонажей, в эпизодических ролях которых — ведущие современные актеры: Козловский, Лядова, Ходченкова, Шагин. Но кто тут неформальный лидер — вопроса не возникает. Довлатов — его по-настоящему (ненавижу банальное слово «убедительно», но это так) играет сербский актер Милан Марич, и впрямь внешне похожий на Довлатова.
Эта тусовка обитает в ситуации, в какой творческие люди не пребывали никогда в мире ни до, ни после. Их не публикуют — это да, тут ничего не скажешь. Но государство их при этом временно не трогает.
Странности
И тут у меня возникают вопросы. Их три. Первый: слишком много нытья по поводу того, что не печатают. И наибольшая его доля приходится на Довлатова. Он постоянно утверждает, что если ты не член Союза писателей, если тебя не печатают, то тебя как бы и нет. Причем утверждает он это крайне банальными словами. Возможно, Довлатов и впрямь такое говорил. Но почему из всех его слов Герман выбрал именно эти? В следующих словах писателя я уже имею основание сомневаться: мол, он обошел сто литературных журналов и везде его отвергли. Да не было у нас ста журналов — не было и двадцати. И неужели Довлатов, самый остроумный писатель последнего полувека, был таким нытиком?
Вторая претензия: в фильме Довлатов и другие его коллеги регулярно надеются поправить материальное положение за счет публикации в заводской или областной газете. Да вы знаете, сколько там платили? В заводской — три копейки, в областной — хорошо, если три рубля.
Это всё части того, из чего складываются нелепости фильма. В нем нет ощущения времени. Я уже привык к стилю Алексея Германа, у которого в кадре всегда пасмурно, а на заднем плане туман. Но «Довлатов» еще и весь построен на крупных планах, снятых издали длиннофокусным объективом. Это значит, что герои, на которых наведен объектив, ясно видны и в центре внимания. А все вокруг размыто. Назовем такой стиль артистическим.
При этом все постоянно жалуются на свои дырявые пальто и ботинки. Но вы знаете, Довлатов одет так стильно, что явись в своем экранном виде на презентацию какой-нибудь нынешней галереи или юбилей «Эха Москвы», будет выглядеть там вполне адекватно.
Актуальность
Хотя Довлатов, как и Бродский, в принципе был аполитичным, фильм Алексея Германа-младшего вольно или невольно дает пинок кремлевской культурной политике и идеологии Министерства культуры, которые на девяносто процентов поддерживают тех, чье культурное развитие остановилось на Шолохове. Новому поколению легче: у него есть интернет (но его всегда можно ограничить). Но в реальности власти рискуют создать молодую культурную оппозицию нового типа. Та, которую представляет «Довлатов», и даже та, которая еще недавно считалась андерграундом (а вы заметили, что он исчез?) были порождены временами СССР. Но уверяю вас: ничего хорошего для власти не будет, если в стране как политическая сила возникнет наконец реально юная и живая культурная оппозиция со своими ценностями
Наш вариант рекламного слогана
Нельзя сказать, что Довлатов — наше всё. Но он наше многое.
