Фильм недели: чему Кевин Спейси учит Сэлинджера
Драма «За пропастью во ржи» — честная, насколько это возможно (учитывая скрытный образ жизни главного героя) кинобиография одного из культовых писателей XX века: Джерома Дэвида Сэлинджера.
Юрий Гладильщиков
Мне часто нравятся русскоязычные названия, которые дают иностранным фильмам отечественные прокатчики. Но наименование «За пропастью во ржи», придуманное для только что вышедшей кинобиографии самого загадочного писателя XX века Джерома Дэвида Сэлинджера, не слишком удачно уже потому, что бессмысленно.
«Над пропастью во ржи» — всемирно знаменитый роман Сэлинджера. Само его название — метафора ужасающего возраста, когда человек — подросток. Ты не видишь, что под ногами. Один лишний шаг — и ты полетел в смертельную бездну. По себе помню, как опасно жить в такие годы, как легко споткнуться — свихнуться — потерять веру в себя и окружающий мир. Как просто погибнуть.
«За пропастью во ржи» режиссера-дебютанта в большом кино Денни Стронга, конечно, намек на то, что речь пойдет о Сэлинджере и его культовом произведении. Вот только рожь за пропастью не растет, а люди в пропасти не обитают.
Американское название фильма куда более осмысленное — но прежде всего для тамошних киноманов: Rebel in the Rye — «Бунтарь во ржи». Это отсылка к фильму с Джеймсом Дином Rebel Without A Cause — «Бунтарь без причины». Ясно, что одним из вдохновителей фильма с Дином, выпущенного в 1955 году, стал роман Сэлинджера, опубликованный в 1951-м.
Но герой Сэлинджера, подросток Холден Колфилд, был бунтарем отнюдь не без причины. Как и его альтер эго — сам Сэлинджер. У них было достаточно причин для бунта против мира взрослых с его лицемерием.
И не будет большим преувеличением заявить, что именно роман «Над пропастью во ржи» стал пусть не единственной, но основой молодежной революции 1960-х.
О чем это
О том, как молодой Сэлинджер, которого хорошо сыграл англичанин Николас Холт, решил стать — и стал профессиональным литератором. Его отец противился, поскольку писательство — не ремесло. Он желал передать сыну свое дело торговли корейкой и сырами. В фильме, кстати, не говорится, что отец — из литовских евреев, а мать героя имела шотландско-ирландские корни, но приняла иудаизм.
Но под влиянием матери отец все же оплачивает поступление сына на писательские курсы в Колумбийский университет.
Там-то его и оценивает учитель. И, о! Что это за учитель! Мало того, что это Уит Беннет, основавший один из двух самых престижных литературных журналов Нью-Йорка Story (где в итоге в 1940-м 21-летний Сэлинджер опубликует свой первый рассказ). Но его еще и играет Кевин Спейси, которого теперь вымарывают из всех не доснятых фильмов из-за возникших спустя 20−30 лет сексуальных домогательств.
А что же вы раньше-то молчали, невинные жертвы этих домогательств? Или вам в Америке кто-то рот затыкал? Чего же вы держали рот на замке в разгар 90-х, когда Америка достигла пика политкорректности, и ее было хлебом не корми — только дай очередные факты сексуального преследования?
Теперь же вылезают те, кого Спейси, уверен, и не знает. И меня тоже, да-да, вот он я, тут, снимите меня на первую полосу, хотел поиметь Кевин Спейси! Вспоминается «Том Сойер». Когда Том и Бекки Тэтчер потерялись в пещерах, Том стал очень моден в школе, и все подряд стали говорить о том, что были с ним очень дружны — чем добавляли себе популярности. Хотя дружил-то он только с Гекльберри Финном. А одному мальчику было нечего сказать, и он заявил: а меня Том как-то здорово поколотил! Но это не проканало, поскольку Том успел поколотить многих.
Зато сколько людей теперь вспоминают, как их домогались если не Кевин Спейси, то Харви Вайнштейн. Причем не только в Америке, но и в России… Ну как же о себе, дорогих, не напомнить, особенно если о вас уже стали забывать?
Тем не менее присутствие Спейси как актера в хорошем фильме о судьбе Сэлинджера в современной кретинской политической ситуации вполне способно угробить этот фильм. И Сэлинджера — за компанию.
Дальше фильм более или менее объективно следует за официальной биографией Сэлинджера. Если, конечно, верить, что у человека, да еще творческого, со своими теориями и психологическими сдвигами, который прятался от мира почти сорок лет и не раскрыл никаких посмертных тайн, умерев в 2010-м в возрасте 91 года, в принципе может быть официальная биография…
После Story его рассказ напечатал другой интеллектуальный журнал — The New Yorker, про который Сергей Довлатов сказал в записных книжках: «Сегодня я проснулся знаменитым. Мой рассказ опубликовал The New Yorker».
Сэлинджер ухаживал за дочерью классика драматургии Юджина О’Нила. После ухода писателя добровольцем на фронт Второй мировой (о том, что Сэлинджер ушел добровольцем, в фильме почему-то не говорится) она стала очередной женой Чарлза Чаплина (в ее короткой роли — одна из звездочек фильма Зои Дойч).
Герой ленты участвовал в высадке союзных войск в Нормандии, где многие погибли, а ему повезло; в освобождении концлагерей, получил психическую травму, приведшую его в госпиталь для душевнобольных, и потом долго не мог писать. Поскольку, как только брался за роман о Холдене Колфилде «Над пропастью во ржи», который сочинял в войну то на бумаге, то в уме, в голове опять возникали военные кошмары.
От них Сэлинджера в итоге избавил дзен-буддизм, которому он, как и другим восточным и маргинальным учениям, отдался до и после публикации «Над пропастью во ржи», обретя ненужную ему безумную славу и отдалившись от мира.
Отчасти как Толстой. Но Сэлинджер ведь был заодно и толстовцем…
Что в этом хорошего
Мне было интересно главное. А именно: как фильм ответит на основной вопрос: отчего с некоторых пор Сэлинджер удалился от мира? Как ему удалось добиться полного уединения от СМИ? Чем он все эти годы занимался? И как ему хватило смелости и выдержки вынести эти сто лет одиночества?
В целом фильм на них отвечает. А как — это уже смотрите сами.
Еще это весьма мудрый фильм для обучения творческих людей, особенно склонных к литературному труду.
Учитель-Спейси объясняет будущему гению-Сэлинджеру: если ты настоящий писатель, то главное для тебя — спокойно принять первое письмо с отказом из редакции. А потом еще одно. И еще. Кстати, примерно этому учит и такой вроде бы совсем иной, но на деле тоже серьезный и тоже много анализировавший писательский труд автор Стивен Кинг.
Персонаж Кевина Спейси формулирует совсем уже жуткий для творческого человека парадокс: если ты готов к тому, что тебе в редакциях будут отказывать всегда и не сломаешься — тогда ты настоящий писатель.
По ходу невольно возникает вопрос.
После того, как Сэлинджер в середине 1960-х окончательно отгородился от мира и отказался от публикаций, но при этом повторял, что его единственная цель — это писательство, сочинил ли он что-нибудь? Для себя, в стол, для потомков?
Если бы знать. А если сочинил, то где всё это?
Деталь
В 2000-м, еще при жизни Сэлинджера, один из самых именитых американских независимых режиссеров Гас Ван Сент сделал картину «Найти Форрестера», в которой чернокожий мальчик — баскетболист и потенциальный литературный гений — умудряется вытащить из дома писателя-затворника, который скрывался от всех сорок лет после того, как обрел вселенскую славу. Никакого отношения к Сэлинджеру этот писатель вроде бы не имеет. Хотя бы потому, что его изображает Шон Коннери. Живет он не в сельской местности, а в Нью-Йорке. Но понятно, что прототип — Сэлинджер.
Воспоминание
В конце советских времен, когда публицистика стала особенно острой и стало можно говорить всё обо всех, популярным заголовком для самых убойных статей стал «Над пропастью во лжи». Первым, помню, его придумал мой коллега-кинокритик Валерий Кичин. И это был удар по нервам! Потом этот заголовок не передрал только ленивый. Но к фильму про Сэлинджера заголовок отношения не имеет.
