Зачем Россия постоянно прощает долги, раздавая новые кредиты?
Многие долги времён СССР изначально были фактически невозвратными — но зато мы поддерживали и своих геополитических союзников, и свою промышленность за счёт заказов иностранцами на эти кредиты
Списания долгов другим странам — будь это списания десятков миллиардов долларов Кубе или Северной Корее, или же недавнее прощение $250 млн Кыргызстану и $890 млн Узбекистану — всегда вызывают шум в соцсетях и прессе. Зачем прощать долги и тут же выдавать новые? Почему нельзя взять «натурой» — например товарами или даже территориями? Зачем вообще эти кредиты выдают? На самом деле, решения о предоставлении кредитов или же списании почти всегда обоснованы. Просто надо понимать мотивы и тех кто получит выгоду.
Самые простые истории: те должники так бедны, что не способны расплатиться, либо если долги создавались диктаторскими режимами не в интересах своих стран, а шли в основном на закупку оружия. Вторую категорию принято классифицировать одиозными и считать не подлежащими оплате. В принципе, существенная часть кредитов, выданных СССР своим «друзьям», могла бы попасть в эту категорию. Списание долгов, которые, скорее всего, будут признаны одиозными, запроси такой статус сам должник, обычно проходит быстро: долговые переговорщики — обычно одни из самых компетентных дипломатов или финансовых чиновников своих стран.
С невозвратными кредитами беднейшим странам тоже все достаточно просто. Массовое прощение кредитов 36 наиболее закредитованным и нищим странам (преимущественно африканским) прошло под эгидой МВФ в 2007—2015 годах. Ещё три страны потенциально смогут принять участие в этой процедуре — это такие же нищие африканские Эритрея, Сомали и Судан. Стоит отметить, что прощала долги не только Россия: решение о списании от 80 до 100% долга и предоставлении новой финансовой помощи принималось консолидировано всеми крупными кредиторами, входящими в Парижский клуб, членом которого является и наша страна.
В этом списке было немало стран с большими долгами перед СССР, которые в начале 1990-х унаследовала Россия. В их числе, например, Афганистан, Мозамбик, Эфиопия. Кредиторы прекрасно понимают, что взыскивать кредиты, выданные преимущественно по политическим мотивам, просто неприлично — как наследники, обнаружившие расписки от друзей родителей по секте, вряд ли будут требовать оплаты. Тем более деньги их получатели проели десятки лет назад, и их невозможно пустить на строительство дорог на селе или льготную ипотеку для народа. В остальных случаях начинает действовать принцип «с паршивой овцы хоть шерсти клок».
С самых паршивых, не имеющих живых денег, но способных хоть что-то предложить в качестве экономического или военного ресурса, пытаются получить это самое что-то. Тут Россия не одинока: почти все бывшие империи грешили и грешат этим. При этом большинство кредитов целевые — например, по факту Венесуэле мы предоставляли не кредит живыми деньгами, а возможность на эту сумму закупить самолеты и военное оборудование. В переводе на человеческий язык это значит, что вне зависимости о возврата кредита это субсидия российской авиационной промышленности и производителям нефтяных вышек.
Аналогичны и прописанные в соглашении с Северной Кореей обязательства потратить средства на важный для РЖД проект. Европейские и китайские агентства и банки (государства редко выдают новые кредиты напрямую, в основном из-за бюрократических соображений) тоже грешат политической мотивацией выдачи новых займов, идущих в одном пакете со списанием старых долгов. При этом кредитор хорошо понимает, что вероятность возврата даже урезанного и рассроченного долга невысока. Но эту проблему чиновники оставляют своим преемникам, которые будут решать эти проблемы через несколько лет.
Со странами, где есть что получить, долговая логика другая. Например, от Индии и Вьетнама Россия много лет получала выплаты за кредиты товарами. Традиционно не подлежат списанию долги перед МВФ или структурами Евросоюза, выданные для финансовой стабилизации — их могут растянуть на много лет, простить проценты, но не тело долга. Например, при реструктуризации долгов Греции в 2012−13 годах, долги перед банками и владельцами облигаций были наполовину списаны, но межгосударственные долги были фактически беспроцентно растянуты на десятилетия — и тело долга осталось неизменным. При этом сейчас Греция тратит на обслуживание долга в процентном отношении к бюджету меньше, чем Италия, имеющая существенно меньший долг к ВВП — но платит проценты за его обслуживание.
Наконец, бывают особо интересные истории, такие как выданный откровенно по политическим мотивам кредит Украине в конце 2013 года. Однако он был выдан в виде еврооблигаций и из средств Фонда национального благосостояния (что потребовало срочно поправить правила инвестирования фонда). И спор, является ли этот долг межгосударственным (священным и неприкосновенным, если не подобреет кредитор) или частным (где реструктуризации проходят по принципу равенства действий ко всем кредиторам и воле большинства — а владельцы других выпусков облигаций согласились на списание и отсрочку) решается в английский судах. Пока суды принимали решения в пользу России.
Собственно, высокая политизированность выдачи межгосударственных кредитов и стимулирует переводить финансовые сделки в плоскость международного долгового рынка с понятными правилами. Выдачу субсидий политическим клиентам или же помощь жертвам гуманитарных катастроф тоже лучше не маскировать под кредиты — проектное финансирование за счет госбанков (его очень любят Китай и Франция) подходит для инфраструктурных проектов, а просто помощь можно выделить напрямую из бюджета. Но старые долги, которые нельзя списать просто так, требуют торга и условностей, а также учета политической обстановки. По сравнению с позапрошлым веком, когда многие войны начинались из-за неуплаты долгов европейским кредиторам и заканчивались иностранным контролем за налоговым и бюджетным процессом либо продажей территорий, нравы стали мягче.
