Чем протесты 2019 года отличаются от Болотной 2012-го

Хотя аналогии с событиями семилетней давности очевидны, изменилось многое: ситуация в стране, требования, лидеры протестов и их перспективы

После задержаний, обысков, судов и арестов, последовавших после акции 27 июля в Москве, намерения власти ясны и очевидны: новую волну протеста предполагается сбить в самом ее начале, причем самым незатейливым способом — насилием и запугиванием. Аналогии с «Болотным делом», серией судов и тюремных заключений, которые власть организовала над участниками протестной акции в мае 2012 года, очевидны. Но само протестное движение стало совсем другим, изменились причины протестов, лидеры и участники.

К истории вопроса

Сейчас, глядя с некоторой временной дистанции, следует признать: выступления 2011−2012 годов и не могли закончиться успехом.

Во-первых, у протеста тогда не было почти никакой социальной базы и экономических оснований. По сравнению с 2019 годом, 2012-й кажется золотым временем в смысле возможностей заработать и потратить деньги в России. Тогда, конечно же, так не казалось, но достаточно вспомнить, что дело было еще до Крыма и до всяких санкций и антисанкций, чтобы почувствовать разницу.

На фоне относительного благоденствия населения протестовать выходил все больше пресловутый «средний класс» и под довольно абстрактными лозунгами, что позволило властям всю весну 2012 года натравливать на ими же выдуманный «креативный класс» совсем уж фантазийных «трудяг-работяг» («Поклонную»). Важно отметить, что тогда еще у власти были активные сторонники, которых она не стеснялась массово собирать на улицах.

Во-вторых, у тогдашних протестующих были серьезные проблемы с мотивацией и требованиями. Если кто забыл, вся протестная кампания 2011−2012 года началась после того, как власть фальсифицировала выборы Государственной Думы в декабре 2011 года. Это было и оскорбительно, и неприятно, но формально главными пострадавшими от действий власти были партии думской оппозиции — КПРФ, ЛДПР и СР. Реальная оппозиция на места в парламенте всерьез не претендовала. То есть по-настоящему своих партий и депутатов у выходивших на протест не было — за исключением состоявших тогда в «Справедливой России» отца и сына Гудковых и Ильи Пономарева.

Учитывая размеры фракций системных партий и тогдашние законы, участие депутатов Государственной думы в протестах могло бы серьезно повлиять на ситуацию. Но в абсолютном своем большинстве депутаты кинулись не протестовать, а демонстрировать лояльность власти. Народные избранники, которые поступили иначе, скоро лишились мандатов и вылетели из Думы.

То есть, выходя на протесты в 2011—2012 году, их участники даже сами не до конца понимали, чего же они требуют — ну кроме общих и вполне очевидных лозунгов о свободе, демократии и честных выборах. Думские выборы к тому времени уже прошли, и борьба за права думской оппозиции, которая не собиралась ни за что бороться, очень быстро потеряла всякий смысл. А президентские выборы — слишком масштабный и зарегулированный процесс, чтоб весной 2012 года оппозиция могла принять в них какое-то участие. Собственно, это и была точка невозврата: как только власти провели президентские выборы, вся деликатность в общении с протестующими исчезла и возникло то самое «болотное дело».

В-третьих, у протестов семилетней давности были серьезные проблемы с лидерами. Список персонажей, считавшихся тогда лидерами оппозиции и выступавших с трибун московских митингов, сейчас способен вызвать недоумение, а местами и стыд. По сути, лидерами себя объявляли все желающие и имеющие хоть какую-то известность в московской политической тусовке. Никаких механизмов не давать слово Серею Удальцову или Ксении Собчак просто не было. Но факт остается фактом: люди, по призыву которых даже в лучшие времена и десять человек никуда бы не вышли, получали возможность вещать с трибун от имени всех собравшихся, как и сомнительные персонажи из мира шоу-бизнеса, которых откровенно освистывали.

Про самоназначенных переговорщиков, которые от имени оппозиции ходили во властные коридоры и, никого не спрашивая, меняли места проведения акций, даже и вспоминать не стоит. На фоне последних событий, поведения Михаила Светова, который отказался плясать под дудку мэрии и был арестован прямо после отказа принять собянинский ультиматум, все эти картинки прошлой жизни выглядят особенно постыдно. Спустя годы совершенно очевидно, кто тогда был настоящим лидером, а кто был самозванцем или откровенным провокатором, но историю уже не изменить.

В-четвертых, понимание гражданами России природы правящего режима семь лет назад было на крайне низком уровне. Люди были столь благодушны и политически невинны, что даже не предполагали, насколько несоразмерной будет месть Путина за доставленное ему неудовольствие.

По сути, именно в период с 2012 по 2014 годы Россия наконец увидела настоящего Путина и настоящий путинизм — склонный к внутренней и внешнеполитической агрессии авторитарный режим, с фантастической коррупцией и возрастающим властолюбием его стареющего лидера.

Подводя итоги сказанному выше, отметим: протесты 2011−2012 годов были чисто политическими, при этом совершенно неподготовленными, не имели очевидных и авторитетных лидеров и социально-экономических причин, не имели внятной программы. Власть дождалась, пока массовые протесты пошли на спад и занялась образцово-показательными порками их произвольно выбранных участников, чтобы напугать всех остальных. Тогда им это вполне удалось.

Время перемен

Что изменилось в 2019 году и почему хромают аналогии с вдохновляющим началом и печальным концом протестной кампании 2011−2012 годов?

Во-первых, протесты против власти обрели очевидную социальную базу, и она будет только расширяться. По сравнению с 2012 годом жить стало значительно хуже и это постоянное снижение доходов чувствуют на себе все.

Характерно, что никакой массовой мобилизации в свою поддержку власть даже и не анонсирует, что вполне логично: трудно представить, что кроме сотрудников спецслужб и чиновников есть еще какие-то слои населения, настолько довольные властью, чтобы выходить на площади в её поддержку. Понятно, что и в 2012 году бюджетников и рабочих олигархических холдингов свозили на акции принудительно, но во всяком случае власть тогда не боялась нарваться на массовое недовольство этих людей. Теперь, судя по всему, боится.

Во-вторых, нынешние протесты в Москве имеют вполне ясные причины, а выходящие на них люди имеют более-менее общий для всех список претензий и требований даже безотносительно выборов как таковых.

Но все-таки выборы пока еще остаются главным сюжетом нынешнего протестного движения и важно отметить, что будут они только в сентябре. То есть протесты начались не тогда, когда уже ничего нельзя сделать, а до дня голосования, что создает совсем другую перспективу всего движения: требовать честных выборов до их начала и угрожать их срывом до их завершения гораздо более осмысленно, чем негодовать по завершению всех электоральных процедур.

В-третьих, в кои-то веки у оппозиции нет никаких проблем с лидерами. Моральными лидерами московских протестов выступают кандидаты в депутаты Мосгордумы, которые на глазах даже не Москвы, а всей страны, вели кампанию по своем допуску на выборы, но были к ним не допущены. Они действительно предпринимали значительные усилия по мобилизации людей, имеют собственных сторонников среди населения, и никто не может сказать, что они сами себя назначили лидерами оппозиции без каких-либо оснований.

Если говорить о команде Навального, то здесь мы видим впечатляющие успехи многолетней политической работы: еще недавно было принято рассуждать, что основатель ФБК авторитарный лидер и никого вокруг себя не терпит, но сейчас мы видим целую плеяду вполне ярких и самобытных лидеров, которые имеют собственный авторитет и вес.

В любом случае, среди тех, кто зовет людей на акции и принимает решение об их организации, нет больше поющих колумнистов, погасших звезд шоу-бизнеса и лидеров карликовых псевдопартий, заполнявших трибуны московских митингов 2011—2012 годов.

А вот у власти проблемы с лидерами как раз начались. И Путин, и мэр Москвы Собянин встречают новый раунд протестной активности не в лучшем виде. Популярность Путина и его авторитет среди населения постепенно снижаются, но главное — из символа надежд и перемен он окончательно превратился в засидевшегося автократа, от которого ничего хорошего уже не ждут. Что из себя представляет Собянин — теперь, как хочется верить, поняли даже самые благодушные: украшатель Москвы оказался заурядным сатрапом Путина, и больше о нем сказать нечего. Если кто-то воспринимал его как самостоятельную фигуру с перспективами, то после московского кризиса об этом не имеет смысла говорить.

В-четвертых, «болотное дело» в истории России уже было, и в 2019 году напугать кого-то перспективами репрессий довольно сложно: любой мало-мальски активный гражданин все последние годы живет с риском получить проблемы буквально за неосторожно написанное в соцсетях слово.

В 2011—2012 году люди выходили на протесты после долгого затишья, не имея ни опыта самоорганизации, ни понимания того, как надо вести себя на митинге, в случае задержания, суда и т. д. Этим власть и воспользовалась.

Массовым акциям 2019 года предшествовали несколько лет повышенной активности, в том числе и события 2011−2012 годов. За эти годы гражданское общество Москвы и России извлекло массу уроков из общения с путинским государством и многому научилось. К задержанным приезжают адвокаты, жалобы и обращения российских граждан быстро доходят до ЕСПЧ, создана целая экосистема оппозиционных медиа, позволяющая оперативно реагировать на опасные ситуации и помогать людям, освещать их преследования и давить на власть.

В тот раз внезапная жестокость власти вызвала оторопь неподготовленного к такому повороту событий гражданского общества. Люди ушли с улиц, протесты закончились, тут-то и начались расправы: граждан хватали, судили и сажали в тюрьмы под возмущение соцсетей и немногих независимых СМИ.

Тот факт, что новое «болотное» дело возбудили так стремительно, на старте протестов, не дожидаясь их спада, говорит только об одном: сама власть вполне отчетливо видит перспективы разрастания протестов и их выхода из-под контроля.

В свою очередь лидеры нового протестного движения потому и не идут ни на какие компромиссы, а снова и снова зовут на площадь, что осознают: если не бросить все ресурсы на массовую мобилизацию сейчас, то новое движение опять обречено на неудачу. Более того, волна репрессий 2019 года может оказаться гораздо серьезнее, чем репрессии семилетней давности: сегодня ждать милости от власти точно не стоит.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции